Обойдя машину, я сажусь на водительское сиденье. Окно с моей стороны выбито взрывной волной, но мне все равно. Это только одна из двенадцати запланированных по всему городу акций. Николай решил, что сможет забрать принадлежащее мне, и ему за это ничего не будет? Пусть полюбуется на последствия. За себя я не переживаю – что еще он может мне сделать? Он и так забрал у меня все, поэтому теперь и я с удовольствием понаблюдаю, как кровь русских тварей (пусть и не его личная) будет заливать улицы Нью-Йорка.
Отъехав за несколько кварталов от места взрыва, я звоню Чезаре.
— Неро, — раздается его голос из автомобильных динамиков.
Джексон отворачивается к окну, делая вид, что наш разговор его не интересует.
— Уна у Николая, — сообщаю я, и по моему ровному голосу невозможно догадаться, что внутри меня пылает ярость. — Звоню тебе из вежливости. Кажется, самое время связаться с твоими русскими друзьями.
— Что ты собираешься предпринять? — осторожно спрашивает он.
Я сухо усмехаюсь.
— Уже предпринял. И сожгу дотла все, к чему имеют отношение русские. Передай им: за каждый день, который я проведу без моей женщины и ребенка, своими жизнями заплатят русская женщина и русский ребенок, — рычу я сквозь стиснутые зубы.
— Нет. Ты заходишь слишком далеко. Она же сама из русских. Из «Элиты».
— Я ведь никогда не рассказывал тебе, какую участь Николай уготовил моему ребенку?
В ответ тишина.
— Он хочет сделать из него идеального бойца. С самого рождения воспитывать из него грозное оружие «Братвы».
Чезаре закашливается.
— Позволь, я позвоню Дмитрию.
Дмитрий Свелта – один из членов верхушки «Братвы», имеющий связи в российском правительстве. Он такой же продажный, как и все. Но продажность я как-нибудь стерплю, а вот с откровенным безумием Николая не договоришься.
— Николай много лет занимается этим с позволения «Братвы». Он создает их армию.
— Неро, я могу поторговаться с ними насчет ребенка, но она - русская, — говорит Чезаре таким тоном, словно Уна – собственность Николая, которую можно купить или продать.
Мои губы медленно растягиваются в улыбке.
— Это моя женщина. Это мой ребенок. И я ни у кого не спрашиваю разрешения. Знаешь, как я поступлю? Только попробуй встать у меня на пути, старик, и я раскрою все твои секреты. Попытайся остановить меня - и станешь моим врагом. Передай мое сообщение Дмитрию, хорошо? — я завершаю звонок и, откинувшись на спинку сиденья, вдавливаю педаль газа в пол.
— Значит, у нас война? — спрашивает Джексон.
— Такая война, что русским и не снилась, — я киваю и смотрю на него. — Я зову тебя поучаствовать в кровавой бойне. Ты со мной?