— Не надо говорить мне об Уне. Это ты погубил ее, — голос его звучит бесстрастно.
Я делаю шаг вперед и вижу, как его палец ложится на курок пистолета.
— Это почему же? — спрашиваю я. — Не потому ли, что она больше не хочет быть членом бойцовского клуба?
На секунду его челюсть напрягается, а затем он приседает на корточки и, положив пистолет на пол, отталкивает его в сторону. Слабо понимая, что происходит, я повторяю его действия и не успеваю даже глазом моргнуть, как получаю от Саши удар в лицо. Пошатнувшись, делаю шаг назад, но он уже рядом и снова замахивается. Поигрывая мускулами и улыбаясь, я уворачиваюсь и бью его в живот. Даже не вздрогнув, он просто сбивает меня с ног. Мы оба падаем и катаемся по полу, обмениваясь ударами до тех пор, пока каждая клеточка моего тела не начинает кричать от боли. Вкус крови на языке сам по себе дарит некий кайф, а сейчас, в сочетании с жестокостью, которой я не испытывал по отношению к самому себе уже много лет, буквально сводит с ума.
Оседлав Сашино тело, я бью его кулаком в горло. На долю секунды он перестает дышать, но потом наносит мне удар в почку, а следом второй – в висок. Оглушенный, я заваливаюсь на бок. В ту же секунду Саша оказывается на мне и сдавливает руками мое горло. Я луплю его по ребрам, по животу, по спине, везде, где только можно, но он, словно удав, продолжает душить меня. Дышать становится все труднее. Господи, это не человек. Это гребаный Терминатор. В порыве отчаяния я собираю последние силы и, жестко сжав его локоть, выворачиваю ему плечо. Раздаются приятный уху хруст вывихнутого сустава и болезненный хрип Саши. Хватка на моем горле ослабевает, и я, пользуясь моментом, отпихиваю своего противника в сторону, а сам отползаю. В глазах туман, и все двоится. Привалившись к стене, наблюдаю за Сашей. Он поднимается на колени и со всей силы ударяется плечом о барную стойку, пытаясь вправить сустав. В итоге он без сил падает на столешницу.
И вот мы оба сидим – задыхающиеся, покрытые синяками и кровоточащими ссадинами.
— Ты хорошо дерешься, — говорит он.
— Спасибо.
На минуту мы оба замолкаем.
— Она еще жива?
Саша поворачивает голову в мою сторону, его лицо лишено эмоций.
— Конечно.
Знаю, что больше он ничего не скажет, и чувствую, как во мне нарастает раздражение.
— Значит, тебя послали убить меня.
— Я сам вызвался.
— Что ж, видимо, стоило послать больше людей, — я с ухмылкой указываю на два трупа в холле.
Саша прислоняется затылком к стене.
— Она умоляла меня вмешаться. Не позволить Николаю отправить за тобой команду.
— И это твое вмешательство? — фыркаю я.