— Ты психолог-самоучка, что ли? — в привычной манере отвечает Малинка, такая же дерзкая. — Что я должна сказать?
— Я могу отойти, если стесняешься, — усмехается мой друг, и я сам хочу улыбнуться.
Вот он такой — выворачивает всех наизнанку одним словом, хотя при этом ничего сверхъестественного не говорит. Но за это его и уважают, черт побери. Ну же, говори, моя маленькая.
Пока я еще хоть что-то соображаю…
— Заткнись лучше, — зашипела моя Малинка и, протыкая иглой кожу, негромко произнесла: — Феликс, я люблю тебя. И пусть я, черт возьми, была не права, но в то же время и была права. Господи, как все сложно, — вроде вздыхает, а у меня открывается второе дыхание.
Любит… Приехала… Не бросила… Пусть даже и не права была. Или все-таки права?
Вытащи меня, девочка моя, а там разберемся, кто из нас прав, а кто виноват.
В этом она вся. За это и я… Да, я ее люблю!
И не знаю, то ли ее слова, то ли препараты подействовали, но я вдруг резко почувствовал себя лучше.
— Я люблю тебя, мой дерзкий доктор, — прошептал, так как тоже должен был сказать.
И приготовился отплыть в другой мир.
— Ну теперь я начну ревновать, — услышал насмешливый, но в то же время взволнованный голос Руслана прямо над ухом. — Я думал, что дерзким ты только меня называешь.
Он говорил и одновременно поднимал меня. Закинул здоровую руку себе на плечо и повел к машине. Я понимал, что своими словами он меня тоже отвлекал от боли, но важнее были слова Малинки.
«Феликс, я люблю тебя», — от этих слов мой внутренний зверь поднял голову и начал зализывать раны, преданно посматривая на свою хозяйку. А я даже не чувствовал, когда она шить закончила.
Как долго мы шли, я не соображал. И почти выдохся, но сумел все-таки разлепить веки. Новый всплеск адреналина спровоцировала машина, стоявшая рядом с внедорожником Руслана.
— Какого хрена? — прохрипел я. — Кто, сука?
— Я ему позвонил, — невозмутимо ответил мой друг. — Его это тоже касается, так что пришло время поговорить. И прямо сейчас, иначе завтра это перерастет в войну. Он должен был все видеть своим глазами, чтобы поверить.
Савелий, мать его, все-таки приехал. Да и хрен с ним, пусть любуется.
Но тут всех удивила моя малышка — вздернула голову, сжала пальчики в кулачки и грозно зарычала, глядя престарелому авторитету прямо в глаза:
— Я тебя ненавижу!