— Если ты об этом узнаешь, то утром, боюсь, не проснешься.
— Это угроза?
— Считай, предупреждение.
Нихрена не понимаю, чего он добивается. Зачем к девочке моей приклеился, как клещ. И мне очень не нравится это чувство, когда ты не контролируешь ситуацию. Как будто… беспомощность.
Надо всего-то понять суть претензий, тогда проще станет.
Но только не сейчас — мой противник тщательно охраняет свои секреты. Этот умеет, как никто другой. Его душа — черная и необъятная бездна, в которой можно захлебнуться. Особенно, если нырнуть поглубже.
Одно я знаю точно — слов на ветер он не бросает.
— Феликс, я понимаю, что ты еще в том возрасте, когда вместо мозгов думает член, — даже едва усмехнулся, только вот не настолько я глуп, чтобы обольщаться. — Ты же умный мужик, — пауза, и пристальный взгляд, который не отпускает. От него куда большая угроза, чем от слов. — Развязывать в городе войну из-за девчонки — край идиотизма, — голос становится спокойнее, как будто от угроз он перешел к уговорам. — А войне быть, если ты не оставишь ее в покое!
Молчу, сжимая кулаки. Мужчина четко дал понять — будет плохо. Даже очень плохо, если сейчас не остановиться.
Но дело в том, что отдать ее ему я не могу. Иначе душа в клочья разорвется, и я окончательно сорвусь.
Старик принимает мое молчание за согласие — разворачивается, не торопясь двигается к выходу и громко хлопает дверью.
И этот хлопок срывает клеммы…
В покое? В покое, твою мать? Да я нахрен город этот по кирпичику разнесу, но ее не отдам!
Мне не будет без нее покоя! Только если разорвать голыми руками грудную клетку и выдрать оттуда свои чувства.
Удар по столу — и меня не остановить. Мы со зверем пускаемся в бешеную пляску, зубами хотим разгрызть кому-нибудь глотку, кровь застилает глаза…
Стул, на котором я только что сидел, летит в дверь, а потом с грохотом опускается на пол.
Не помогает! Не успокаивает! А главное — не отпускает, еще сильнее сжимая в железные тиски горло! В голове снова всплывает дурацкое предположение, что она и этот старый… Еще и фантазия так услужливо подбрасывает картинку.
Трясу головой.
Нет-нет-нет!!!
Ни за что не поверю!
Больше не сдерживаюсь — переворачиваю стол, громко рыча, как загнанный в капкан зверь. Грохот еще хуже, чем от стула, а я вдобавок начинаю пинать его, не думая, что могу переломать себе кости.
Довел меня все-таки!
Но пусть не надеется — не отдам!
— Я его разорву! — ору как бешеный, желая даже стены разгромить в этой чертовой комнате. Такое чувство, что именно сейчас меня в клетку загнали!
Разворачиваюсь и почти со звериным рыком впечатываю кулак в стену. Наношу несколько ударов по несчастному гипсокартону, оставляя вмятины от кулаков, тяжело дыша и ничего не видя перед собой.