От меня он явно подобного не ожидал и даже опешил.
— С вами все в порядке? — он заглядывает мне в лицо, а я даже боюсь представить, как выгляжу в данный момент.
Дышать тяжело, да это и мелочи, по сравнению с моими горящими щеками, не менее горящими глазами и, по всей видимости, опухшими от поцелуев губами.
— Вы что хотели-то, Эдуард Семенович? — улыбаюсь, не желая вдаваться в подробности о своем же самочувствии.
— У нас случай сложный, — вздыхает мужчина, уже не обращая внимания на мой внешний вид. — Можете помочь?
— Да, конечно, — киваю, а после двигаюсь за ним следом. Оглядываюсь на двери ординаторской до того момента, пока на лестницу не выходим мы с назойливым гинекологом. Надеюсь, Феликс дорогу до палаты сам найдет, а также уберет все то безобразие, которое притащил.
И снова мысли одна затейливее другой, но я гоню их прочь. Тем более уже к гинекологии подошли, а там и вправду тяжелый случай. Надо спасать и женщину, и ребенка — куда уж тут в себе-то копаться?
Выжата как лимон, когда в ординаторскую захожу. Пусто, даже со стола убрано. Правда, в пакетах все так и стоит возле моего рабочего места, но хоть никто не увидит, и на том спасибо. Сил нет даже ручку в руках держать, но я упорно заставляю себя работать.
Чтобы не думать о Феликсе…
И о том, что я снова не смогла ему отказать, зная заранее о последствиях…
А утром сбегаю, так и не зайдя к мужчине в палату. Пришедшему врачу передаю своего ВИП-пациента и быстренько ретируюсь из отделения. Долгожданный отдых, слава Богу, подальше от Феликса. Слишком уж резко он снова вошел в мою жизнь — надо что-то с этим срочно делать.
Выходной проходит довольно быстро — здоровый сон до обеда, уборка в квартире, встреча с Маринкой на нейтральной территории, а также шопинг. Я гоню прочь мысли о Феликсе, чтобы настроение себе окончательно не портить.
Завтра мы увидимся, и я ему объясню, что наша последняя встреча — это большая ошибка. Развлеклись, получили удовольствие, пора с этим завязывать.
“А вдруг он захочет чего-то серьезного?” — внутренний голос оживает снова слишком внезапно, когда его ну совсем никто не спрашивает.
“Ты сам-то в это веришь?” — мысленно отвечаю, а после даже усмехаюсь.
Феликс и серьезно — это два несовместимых понятия. Я даже забивать себе голову подобной чушью не буду, потому что ничего для него значу.
Но поговорить придется. Даже если я не знаю, что ему сказать.
Однако утром меня ждет сюрприз — Феликс вчера выписался. Торжественно поклялся, что будет приезжать на перевязки, и свалил со своими дружками.
Козел! Мудак! Павлин общипанный!