— Но вы видитесь? — вот же заправский сыщик, чтобы ее черти слопали. Никак не отстанет, хотя видит же прекрасно, что бесполезен сейчас ее допрос.
— Так, — ушла от правдивого ответа, — заглядывает к маме иногда на кофе.
Подруга больше не успела ничего спросить — в кухню вернулась моя любимая мамуля, а за ней появился и Сергей Викторович собственной персоной. Выглядел он чертовски уставшим и каким-то… постаревшим, что ли? Кивнул Марине, которая с интересом его рассматривала, надеюсь, не в качестве потенциального жениха, а потом устроился на стуле напротив меня.
— Рад тебя видеть, Анжелика.
У него тяжелый взгляд, но я уже привыкла. Как-то не складываются у нас с ним отношения, хотя мужчина очень старается.
Возможно, все дело во мне.
Я до сих пор не могу его простить…
— Я тоже, — кивнула в ответ, вроде как поддержала почти светскую беседу.
Знаю, что он не станет афишировать при посторонних нашу родственную связь. Но это и мне на руку — меньше вопросов. Лучше бы вообще меня игнорировал и не приставал, хотя встречаемся мы крайне редко. И то только у мамы. О чем разговаривать с ним наедине, я даже не представляю.
Единственное, за что я ему благодарна — это моя однокомнатная квартира. Подарок на двадцатипятилетие. Но на этом всё — это мое условие. Он принял, так как я пресекла все возражения на корню.
Мама сделала еще один кофе и, поставив чашку на стол, улыбнулась подруге:
— Мариночка, пойдем в мой кабинет, посмотрим, что карты скажут. А Анжелика пока пообщается с Сергеем… — запнулась, даже негромко откашлялась. — Викторовичем.
Я горестно вздохнула, но тоже выдавила из себя улыбку. Кивнула, чтобы Маринка успокоилась окончательно и не донимала мою родительницу вопросами. Они ушли в святая святых, а отец покрутил в руках чашку и, сделав глоток, спросил:
— Как дела?
— Хорошо, — коротко ответила, хотя он уже привык. — Выглядишь не очень, опять давление? — заметила, внимательно приглядываясь.
Не то чтобы я проявляла прямо-таки заботу — просто профессиональное наблюдение.
— Проблемы на работе, — поморщился отец, делая глоток еще горячего кофе. — Устал, — и, заметив мою усмешку, добавил: — Я сказал что-то смешное?
Когда он называет свою деятельность работой, я не могу сдержаться. Вот и сейчас чуть не съязвила в ответ. Но промолчала.
Лучше уж о чем-то нейтральном, чем о его трудовой деятельности. Я буду фыркать, а он пытаться на меня давить. Не получается у нас родственное общение, хоть ты тресни. Даже пытаться не стоит что-либо изменить.
— Отец, ты к маме по делу или просто? — спросила, заметив, как теперь он усмехнулся. И я даже знала почему.