Кому надо взмолиться, чтобы сегодня удержать член в штанах? Может, своему бессознательному? Или лучше гештальт-парадигме? А может, снова послать всех гуманистов, гештальтистов, фрейдистов, бихевиористов...
Нет, нельзя. Еще раз окажемся в постели - и маленькая девочка потом влюбится в плохого дяденьку. Конечно, и не такого плохого на самом деле, но в ее глазах я буду именно таким.
Он был не первым человеком, конечно, старше меня, которого я встретила. Но именно к нему я прислушивалась, за ним шла, принимала его доводы... Никогда не была ведомой, но теперь с закрытыми глазами подала бы ему руку на пути в неизвестность.
И моя броня пошла брешью, и он это видел. Но не Калинин меня решетил, а я сама.
И сейчас он сидел, глядя на меня снизу вверх, но все равно чувствовал себя ведущим. Именно я нервно впивалась пальцами в кресло, хоть и старалась не показывать, насколько мне тяжело дается каждое движение.
Да, снова девочка, которая пытается вывести на эмоции, мать его, гениального психолога, которая скрывается за маской, которая... Всего лишь не знает, что ей делать, и от этого готова разнести весь мир.
Мы смотрели друг на друга, оба держали себя в руках, но теперь я поняла, что такое, когда воздух искрится вокруг людей.
- Карина, - Калинин даже поправил ворот рубашки, как будто ему было трудно дышать, - давай ты займешь свое прежнее место.
Он говорил отрешенно, как будто ему было все равно. Но нет... Я, может, и младше его на двадцать лет, но не дура. Его ко мне влекло, причем очень сильно. И мне нравилось, нет, меня даже очень возбуждало, что он включает мозги чаще члена.
Я сделала вид, что не услышала его, но меня тоже, черт возьми, возбуждало и интриговало, что я не могла понять, как он поступит. Мы как русская рулетка. Кто и что выкинет в следующий момент? Неизвестно. Была уверена, что в данный момент Калинин меня пошлет к черту, но даже растерялась, когда оказалась на его коленях.
- Девочка, - Андрей обхватил мое лицо рукой и повернул к своему, - посмотри на меня и скажи, кого ты видишь.
Я не поняла. Нахмурилась, но ответила:
- Тебя.
- Правильно, - Калинин даже улыбнулся, - ты видишь сорокапятилетнего мужчину с ворохом не самого приятного прошлого за плечами, с сединой в волосах, морщинами на лице... Я прожил уже жизнь, я любил... - Андрей замолчал ненадолго, а во мне почему-то его последние слова отозвались непонятным царапаньем в груди, как будто кошка постаралась. - Карина, а знаешь, что вижу я?
- Что? - тихо спросила я, заставляя себя не расплакаться после подобной откровенности.