Утром я собиралась на занятия. Душу раздирала злость: на Бернадетт, на чёртового незнакомца, который никак не желает оставить меня в покое. Но, кажется, на Бернадетт больше.
Незнакомец в сегодняшнем сне вёл себя на удивление мирно. По крайней мере, не пытался разрушить мой брак. Впрочем, он как раз прекрасно знал, что разрушать особо и нечего.
Я вошла в аудиторию, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, забралась за последнюю парту, швырнула сумку на стол. В аудиторию заглянула какая-то девчонка с лекарского.
– Леди Юлия, вас вызывает ректор. Срочно.
Кажется, неприятности не закончились. Я взяла сумку и побрела к ректору, предчувствуя, что ничего хорошего меня не ждёт. Постучалась, вошла… и едва не попятилась обратно. Ректор был мрачнее тучи. Он и был похож на грозовую тучу. Куда делся добрый дедушка Мороз? Сейчас я впервые поняла, что магистр Теркирет – серьёзный маг. Могущественный.
На одном из стульев сидела Наира, бледная, как привидение.
– Явилась, – сказал ректор.
Я застыла у входа. Никогда еще он не встречал меня так.
– Здравствуйте, магистр Теркирет, – пролепетала я.
– Одна из наших студенток сейчас в лазарете. Она умирает, – сообщил он, сверля меня глазами.
– Какая студентка? – помертвев, спросила я.
– Та самая, которой вы подсунули своё зелье. Бернадетт!
– Бернадетт? – переспросила я и выдохнула с облегчением.
Не её имя я ожидала услышать. Я подумала, что умирает Эрмилина.
– Но от этого зелья невозможно умереть, – я покосилась на Наиру, ища поддержки, и та испуганно закивала. – И ничего я ей не подсовывала, она украла зелье из моей сумки!
В дверь тихо постучали, и в кабинет ректора скользнула Арманда. Она выглядела расстроенной.
– Зелье тут ни при чём, – проговорила она. – Лекари уже выяснили. Это проклятье.
Наира порозовела и заметно расслабилась. Да и я сама сразу почувствовала себя лучше. Как бы я ни ненавидела Бернадетт, травить ее я точно не собиралась.
– Очень мощное проклятие, – продолжила Арманда. – Такое, что даже преподаватели с факультета защиты не могут с ним справиться…
Радости сразу поубавилось. А Арманда повернулась ко мне:
– И когда у девушки спросили, есть ли у нее враги, не знает ли она, кто мог её так проклясть, она назвала ваше имя, Юлия.
– Нет! – воскликнула я.
А потом прикусила губу. Я ведь весь вечер кровожадно представляла, как расправляюсь с Бернадетт.
Я испуганно спросила:
– А я могла?
Арманда между тем передала ректору сияющий пузырек, в котором плавала огромная черная клякса. Проекция проклятия?
Пока ректор внимательно ее рассматривал, мое сердце почти перестало биться.