Глава 3
Вновь Питер и вновь советник Соколов
20 окт. — 25 окт 1905 г.
Обратный путь выдался по-настоящему осенним. Порывистый ветер швырял в лицо мокрые листья вперемежку с каплями дождя, зато отдохнувшая лошадка бежала резво. Размышления о предках постепенно сменились воспоминанием о последнем разговоре с Димоном.
— Давно хотел тебя спросить, кто такой Горбачев?
— Дурак!
В тот момент определение вырвалось резко и неожиданно для самого Бориса, с оттенком презрения.
Когда для анализа не хватает фактов, предмет интереса временно забывается, но в определенный момент, чертиком из табакерки, подсознание выдает резюме. Не факт, что оно однозначно верное, но, в принципе, доверять ему можно.
При «коронации» Михаила Сергеевича, Федотову было двадцать пять лет, меньше чем сейчас Звереву. К политическим баталиям он тогда относился более чем прохладно. Интерес появился ближе к кульминации системного кризиса Союза, но и тогда сказать, что Борис горел политикой, было бы большим преувеличением. Между тем штришков к портрету личности Горбачева накопилось изрядно. Так отчего бы не обобщить, тем более, что Димону был обещан ответ.
Припомнился, брызжущий энергией и уверенностью, взгляд новоиспеченного генсека. Казалось, сейчас он сотворит нечто глобальное, и всё проснутся в шоколаде. Для одних шоколад представлялся изобилием колбасы. Другим виделось пробуждение, пребывающего в летаргии, гиганта. Гигант должен был расправить плечи. Матюгнувшись, встряхнуться и, поплевав на руки, наконец-то начать пахать на пределе своих сил. Что характерно, людей, желающих «пахать» было до четверти от всего трудоспособного населения.
В то время Федотову многое было непонятно. Но шли годы и перед его внутренним взором, словно изображение на черно-белой фотобумаге стала проявляться историческая драма. Горбачев говорил. Пусть не всегда грамотно, но под его словами многие готовы были подписаться. Говорил, говорил, но ничего радикального в стране не происходило, и с какого-то момента на лице генсека замелькала гримаса недоумения: «Как же так, я же им указал путь, а они?»
А «они», если брать людей, не имеющих опыта реального управления, то же не понимали, что для реформирования гигантской страны, отдельных постановлений и законов мало. Без обозначенной цели, без четких ориентиров на каждом этапе, реформа была обречена.
Позже выяснилось: не понимал этого и товарищ Горбачев. Судя по результату, он ни ухом, ни рылом не смыслил в реакциях систем. Поэтому, когда на его безграмотные действия экономика и общественные движения откликнулись в строгом соответствии с законами природы, главный коммунист страны посчитал, что во всех его неудачах виновата система управления, в том числе, возглавляемая им партия.