И вот мертвая торжественная тишина, все стоят, опустив головы и выражая уважение, и только мы с Эрихом смотрим друг на друга, причем я улыбаюсь, он взбешен.
Секунды, и такое ощущение, что все их про себя считали, истекли. Как-то разом раздался вздох, послышались разговоры, заиграла громче музыка, угрожающе шагнул ко мне Эрих…
Не успел.
— Помянем минутой молчания великих архонтов Тайрема! — возвестила я.
Удостоилась парочки странных взглядов, но все вновь погрузились в тишину. Лицо адмирала перекосилось, я стою с самым торжественным видом.
— Мэг, — прошипел он едва слышно, демонстрируя откровенное неуважение к почившим архонтам.
Я улыбаюсь.
Анхерае, правое течение — сплошные почитатели традиций, на чем собственно я сейчас и играла. Причем играла по их правилам, соответственно…
— Помянем павших за единство Тарейма!
И снова тишина, нарушаемая лишь сопением Эриха. Разъяренным сопением.
— Кстати, я забираю твою маму себе, — сообщила ему.
У архонта на лице отразилось полнейшее непонимание ситуации и пришлось пояснить:
— Мама у тебя прикольная, мне понравилась.
Недоумения на аристократическом лице стало еще больше, но сказать что-либо Эрих не мог — уважал павших за единство Тайрема. Весело подмигнула ему, и, развернувшись, весело взбежала вверх по ступеням. В том, что у меня теперь минут десять форы, даже сомнений не было.
Но вот чего вовсе не ожидала, что седьмой архонт, наплевав на все традиции и скомпрометировав себя в глазах всех приглашенных, рванет следом за мной, настигнет на последних ступенях, сграбастает, подтащит к ближайшей колонне, развернет и, впечатав спиной в рифленый рисунок, прошипит:
— Какого черта, Мэг?
Какой мужчина! Разгневанный, злой взбешенный и способный плевать на все правила и традиции. Даже не верится, что он вот такой.
— И чего ты улыбаешься? — прорычал седьмой архонт.
И вот как ему объяснить, что я тоже влюбилась. Влюбилась настолько, что готова остаться здесь, навести порядок в его личной жизни, в смысле избавить от всех мыслей по поводу домашних и показательных жен, добраться до сбережений и дел, и просто — быть рядом, отдаваясь этому мужчине каждую ночь, день, утро… да вообще всегда, когда захочется.
Короче я постояла, подумала, и поняла — что не знаю, как ему об этом сказать. Совершенно не знаю, следовательно, и говорить не о чем.
— Я спать, — солгала седьмому архонту.
Он вдруг отстранился, пристально глядя мне в глаза, затем уже спокойно спросил:
— К чему было это представление внизу?
Не правильный вопрос, но у меня тоже есть примерно такой:
— К чему было на мне жениться?