Он накормил меня кашей! Я сто лет не ела кашу на завтрак — с тех пор как уехала из дома. И этот момент тоже добавился в мою копилку с драгоценными воспоминаниями о выходных с Терневым.
А потом мы завалились на роскошный диван под пушистый плед, и Тим включил какой-то очень, по его словам, увлекательный ситком, но кто его смотрел? Не мы.
— Ромашка, откуда ты взялась такая? — спросил он, когда мы улеглись нос к носу.
— Какая «такая»?
— Необычная, странная, слишком для своих лет мудрая, что ли…
— Отсюда. Я просто жила на ферме и училась на дистанционном. — Он рассмеялся. — Что такого смешного? У нас был интернет!
— Я не поэтому. Это объясняет твою странность, но не мудрость.
— А что во мне мудрого? Вот прямо сейчас я совершаю глупость, связавшись с тобой.
— Тут ты совершенно не права. Нам же хорошо? Хорошо. Значит, правильно сделала, что связалась.
— Ты не ответил про мудрость.
— И не отвечу. Пусть это будет моя тайна.
Стукнула его легонько пару раз по груди, а потом отвлеклась на разглядывание татух. Обводила пальцем линии, спрашивала об их значении и повторяла движение пальца кончиком языка — очень увлекательная игра. Руки Тима тоже не лежали без дела, они гладили, мяли, пощипывали мои чувствительные местечки между ног, попу и грудь. В общем, всё шло по Терневскому плану, а в перерывах мы болтали. Тим расспрашивал про мою жизнь. Это было так непривычно. Вот вроде с Яром мы встречались и даже жили вместе, но ему было совершенно неинтересно, чем я занималась на ферме. Как умудрилась закончить одиннадцать классов и как поступила на бюджет. Как в моём распоряжении оказалась квартира. Общаюсь ли с родными.
А Тернева интересовало всё. Даже в какой я ходила кружок танцев до того, как мы уехали из города. Это было настолько подкупающим и значимым, что ещё не расставшись, я начала дико по нему скучать.
Но вечером домой засобиралась, хоть Тимур и предлагал мне остаться.
— Нет, поеду. Завтра в универ, да и вообще тебе выезжать рано.
На самом деле я просто уже предвидела, как буду тосковать и плакать, поэтому решила сделать это дома, перед сном. Может, тогда завтра утром мне станет легче?
— Я тебе позвоню из Москвы, — пообещал Тим, усаживая меня в такси.
Не стала спрашивать зачем? Пусть звонит.
Всхлипы перестали удерживаться внутри моего вдребезги влюблённого организма ещё в машине, но к дому я подъезжала уже успокоившись. А чего я, собственно говоря, раскисла? Никто не умер, а как там дальше жизнь повернётся — неизвестно. Спасибо природному оптимизму, что он всегда дарит мне надежду на лучшее.