Ночью Хадзимэ проснулся оттого, что над ним кто-то стоял. Он еще открыть глаза-то не успел толком, а уже увидел: черная фигура рядом высится, сплошь из теней, ни единого светлого пятнышка. Онемел Хадзимэ, а сам думает: «Вот оно как бывает!» И больше никаких мыслей — все страх из головы выгнал. Тогда-то он и услышал: «Сынок, поднимайся. Пойдем, я кое-что тебе покажу». Голос и впрямь отцовский, только тихий, словно из такого далека, что и представить нельзя, и ласковый — отродясь Макото при жизни так с сыном не разговаривал. Хадзимэ подумал: «Верно, сплю. Ну, раз на то пошло, сделаю, как призрак велит. Во сне ведь со мной ничего не случится». Это с ним отец по-доброму заговорил, вот он и расхрабрился. Встал Хадзимэ и пошел за привидением. Смотрит: чудно! Вроде и просвечивает луна сквозь бумажные сёдзи — весь пол в белесых квадратах — а тень отцовская не слабеет, на свету только гуще становится. Вышли в сад; видит Хадзимэ — стоит перед ним на земле крошечная фигурка. «Это кукла твоя, сынок, — послышался голос. — Верно, соскучился по ней? Возьми, не бойся». И точно: то была старая кокэси, которую не смогли вытащить из рук покойного Макото. Отчего-то страшно стало Хадзимэ — прямо в жар бросило, хотя ночь холодной была. Нагнулся он за куклой, хвать — а кукла почему-то исчезла. И смех раздался: «Погляди вперед, сын». Кокэси теперь стояла дальше, в трех шагах от Хадзимэ. «Поймай-ка игрушку, — услышал он. — Поймай мой подарок!» Прыгнул Хадзимэ вперед, упал на кокэси грудью — да только пыль в пальцах осталась. А кукла снова впереди. Не далеко, но и не близко. Вскочил он, стал за кокэси гоняться. Подбежит, нагнется, схватит — а кукла опять ускользает. Подбежит, нагнется — снова впустую. Вот через сад провела кукла Хадзимэ; вот миновал он соседские дома; вот уже деревня осталась позади — а кокэси не ближе и не дальше, в трех шагах перед ним, как была. И смеется Макото, хохочет, плывет тенью над холмами: «Давно я с сыном не играл! Ну-ка, лови! Поймаешь — сразу все хорошо станет! Всем лучше будет!» Ловил Хадзимэ куклу, пока не стукнулся обо что-то лбом, да так, что искры из глаз посыпались. Огляделся он и понял, что погоня за кокэси привела его на берег моря, а лоб он себе расшиб о чье-то весло, воткнутое в песок. «Ну же, сын! — закричал призрак Макото. — Недолго осталось! Сейчас твоей будет игрушка!» Хадзимэ глянул и обмер: кокэси плясала на волнах рядом с берегом. Как был, не раздеваясь, бросился он в воду. Плыл, барахтался, кашляя и глотая воздух пополам с водой, а кукла была близко, совсем близко — только руку протяни, вот-вот схватишь… Так он и тянулся за ней, из последних сил, и даже потом, когда сил уже не было. И слышался откуда-то из далекого далека старческий смех: «Не будет, говоришь, мне внука? Не бывать тому, пока ты жив, Хадзимэ-кун? Лови, лови куколку! Недолго осталось!»