— Проходи и закрой дверь.
Выполняю просьбу Дана и осматриваю квартиру. Когда-то мы с мамой жили здесь, поэтому я помню расположение комнат, кухни и гостиной. Здесь не многое поменялось, разве что дизайн. Вид из окна и свет, проникающий сквозь панорамные окна, остался неизменным. Даже под покровом ночи свет проникает в квартиру.
Дан неохотно плетется сзади, садится на диван и произносит прохладным тоном:
— Как ты узнала, где я живу?
— Сам говорил, что переедешь сюда после ремонта.
Сложно. Как же сложно мыслить здраво. Как же сложно ненавидеть его и смотреть в равнодушные глаза. Как сложно было приехать сюда, к человеку, которому ни я, ни мой малыш абсолютно не нужны. Но он моя последняя надежда. У Дана есть связи, средства, винодельня приносит прибыль. А у меня ничего и никого нет. Но для частной клиники, в которой согласятся вести мою беременность, нужно много денег.
— Родители в курсе? — вопрос прерывает молчание, повисшее между нами.
— Нет. Никто не знает.
— Зачем ты приехала? — холодный тон Дана буквально обливает меня ледяной водой с головы до ног.
«Он — последний шанс», — повторяю про себя, как заклинание, которое решит все мои проблемы. Глубоко вдыхаю воздух сквозь спазм в горле и произношу:
— Родители выгнали меня из дома, у ребенка обнаружили синдром Дауна. Врач в поликлинике посылает меня на аборт…
— И? Дальше что?
— Ты не понимаешь! — тут же отвечаю я, проглатывая волнение и неприятное ощущение собственной никчемности. — Дети с синдромом Дауна могут спокойно жить, но за мой случай могут взяться только в платной клинике. Дан, пожалуйста, помоги спасти нашего ребенка.
Он не смотрит на меня, глядит на свои руки, сложенные на коленях. В какой-то момент мне кажется, что его длинные пальцы подрагивают, но это лишь обман зрения. Он резко сжимает их в кулак, разжимает. Между нами стынет тишина, нарушаемая лишь стуком моего сердца.
— Повторю свой вопрос. Что? Тебе? Нужно?
— Дан…
— Какого черта ты вламываешься в мою жизнь и портишь ее? — резко выкрикивает он, заставляя меня подпрыгнуть на месте. — Мы расстались, Эльза! Между нами больше ничего нет! Мне не нужна такая замухрышка, как ты! И твой больной ублюдок тоже!
Слезы копятся внутри, но я не даю им волю. Не сейчас. Не хочу показывать свою слабость. Я несколько дней собиралась с духом для такого унижения. Алена говорила, что я дура, раз иду просить помощи у бывшего. Не хочу ему дать понять, что он разбивает мне сердце вдребезги. Врачиха из университетской поликлиники сказала, что мне нельзя ни в коем случае нервничать. Но я нервничаю. И малыш, скорее всего, тоже.