Мало-помалу, но ухмылочка сходила с его лица. А глаза загорались похотливым огнем. А почему бы и нет? И медленно крадучись, он стал подходить к ней.
Еще днем некоторые служанки кокетливо строили ему глазки, приглашающе оглаживали свои роскошные телеса. Но ничто не вспыхивало, не загоралось внутри. А вот сейчас эта худенькая фигурка, даже , скорее тощенькая, чем просто худенькая , разбудила в нем все разгоравшееся с каждым шагом желание.
Он не обидит девчонку. Подарит ей свою страсть , а затем щедро за это отблагодарит. Так, впрочем, как он делал это и всегда.
- Попалась!
Тихо засмеявшись, он обхватил ее руками. Под его ладонью плоский живот напрягся. Другая же рука, с трудом, но все же поймала упругую грудь. Бастиан зарылся носом в мягкие волосы – и даже удивился, как вкусно они пахнут. Совсем не дешевым мылом, каким пользуется прислуга. Прикусил ее ушко, и проводя рукой по бедру вверх, задралт подол. Кажется, больно прикусил – девчонка что-то пискнула.
- Как тебя зовут, сладенькая моя? – шепчет ей прямо в ухо. Тугая вершинка ткнулась ему в руку. Не раздумывая, мужская ладонь залезает в вырез платья и по-хозяйски отодвигает кружевную чашечку, обхватывая грудь.
Он мягко пощипывает за сосок. Чувствует, как мелкая дрожь пробегает по ее телу, гладит и потирает еще увлеченнее. Ошеломленный вздох заставляет его тихо засмеяться. Невольная дрожь и подогнувшиеся колени – и довольно урчащий дракон подхватывает девушку рукой под живот и утягивает куда-то вглубь кухни. Укладывает ее на холодную столешницу и разворачивает лицом к себе. Огромные глаза, курносый нос, прикушенная губа.
И бутыль в одной руке, а в другой… тарелка с тортом.
- Смешная , - шепчет ей в губы. И не отводя глаз, рисует рукой на нежном запястье руну. Судорожно сжатые колени.
- Будь умничкой. Раздвинь ноги.
Его короткая и тихая команда внезапно прерывается воплем адской боли – глаз будто взорвался. Ослепленный дракон падает на колени. И слышит, как мимо него, поспешно убегая, прошлепали босые ножки…
Глава 18. Привет, Мари
Так быстро я еще не бегала. Но и такого страха я еще никогда не испытывала.
С первых же прикосновений, с первого же звука его голоса он подчинил меня. Я не могла ни вздохнуть. Ни пошевелиться. Прижатая жесткими руками к крепкому торсу, я понимала: все, мне конец. Я зачем-то продолжала держать перед собой бутыль и тарелку с дурацким тортом. Я держала их так, как утопающий цепляется за проплывающую мимо корягу. И знает, что не поможет – и все равно не отпускает. Ноги слабели, и я сползла бы на пол, если бы не его рука на животе. Она жгла так, что я до сих пор ощущаю его прикосновение. Он шептал что-то мне на ухо, спускался требовательными губами от уха к шее, запуская будоражащие волны возбуждения и ужаса прямо под кожу. Я возмущенно потребовала было остановиться – но из губ моих вырвался только жалкий писк.