Значимость оружия, главным образом меча, среди германских народов отражена в юридических установлениях. Оружие находится в центре всех основных моментов жизни юноши-воина. Оно дается ему как дар, когда он вступает в возраст совершеннолетия. Коль скоро юноша-воин в состоянии владеть оружием, то оно – свидетельство его свободного состояния. Оружие – дар, которым обмениваются жених и невеста при вступлении в брак. И еще: оружие – часть ритуала присяги, священный знак – меч, вогнанный в землю по самую рукоять. В этом обычае нельзя не увидеть то, о чем было сказано выше. Это скифо-алано-гунно-готский ритуал. Присяга, приносимая на оружии, засвидетельствована в «Эдде», юридическими источниками едва ли не всех германских народов. До какой степени оружие выражает, вернее сказать, символизирует мужское начало, видно из законов аламаннов: представители обоего пола присягают на том, что им дороже всего.
Мужчины клянутся во имя войны, женщины – во имя материнства.
Она клянется «сосцами своими» либо «грудью своей», он – «оружием своим». Особый вид присяги на оружии знаменует у северных народов вступление в военную свиту-дружину вождя – комитат (comitatus).
По некоторым свидетельствам, воин, совершающий обряд вступления в комитат, должен был приложить рукоять меча ко лбу, произнося при этом слова клятвы.
Священная и правовая значимость оружия, конечно же, не могла быть полностью предана забвению, когда германские варвары приняли христианство, религию мира, а не войны. Но закономерен вопрос: в какой степени они приняли эту религию на самом деле?
Следует спросить, в какой степени их христианство было религией мира? Это центральная и многообразная тема. Сейчас же ограничимся повторением, быть может, известных фактов. Законы некоторых германских народностей, или племен – например, лангобардов (далеких предков нынешних северных итальянцев – ломбардцев) и баюваров (баваров, предков нынешних баварцев), ставших христианами, говорят о «священном оружии», то есть о таком оружии, которое было освящено, очищено от скверны греха. На таком оружии закон разрешал приносить клятву. Таким оружием можно было пользоваться, чтобы вершить суд Божий. Итак, освящение функционально и призвано оправдать в глазах новоиспеченных христиан сакральное использование оружия. Практика, разумеется, древняя и языческая, но столь прочно укоренившаяся в гражданском сознании и правовом обиходе, что отвергать ее, особенно в обществе, которое оправдывает войной существование своих институтов, вряд ли представлялось возможным.