— Что, старый, все сидишь?! — заставил Лон-Га-Охта подпрыгнуть рев Ну-Кур-Сина, абордажника с недавно пристыковавшегося к станции фрегата «Гамп Окаг», давнего и хорошего приятеля, с которым когда-то вместе пиратствовали на корабле покойного капитана Охада. Толковый был малый, хоть и человек.
— Да чтоб тебе в жопу хутаха[1] провалиться, отрыжка пьяного корха[2]! — в сердцах бросил диспетчер. — Напугал! Чего тебе? Не видишь, что я на дежурстве?
— Жаль, — огорчился абордажник. — Сим-Ко-Ан пассажирскую лохань взял, там полста баб было! Аукцион через три часа начнется.
— Ох ты ж, паскудство… — скривил морду Лон-Га-Охт. — Я бы прикупил какую, давно бабы не было…
— Да толку с этих визгливых людских самок! — брезгливо отмахнулся Ну-Кур-Син. — Они ж под нами дохнут, не выдерживают настоящих мужиков. Но там шесть наших девок, из самого Нарвадайла, дочки старейшин, летели в Таору, чего-то там им поручили. Понял?
— Да у нас сроду столько денег не было, сколько за них запросят, — тяжело вздохнул диспетчер. — Я б со всей душой, да нет у меня, считай, ничего.
— Вот не бреши! — хохотнул абордажник. — А то я не видел у тебя алмазов заныканых. Сам хвалился по пьяни!
— Что, реально хвалился?! — вытаращился на него Лон-Га-Охт. — Вот же придурок!
Алмазы были украдены им три года назад у капитана Ши-Ар-Коха, который и до сих пор не прекратил искать вора. Если слухи о них пойдут, то ему конец, эта сволочь старика на ленты порежет.
— Не дури, я моложе, и я никому ничего не говорил, — оскалил клыки Ну-Кур-Син, показав на опустившуюся к кобуре плазмера руку приятеля. — И не скажу, коли поделишься. Бабу хочу! Нашу, чтоб трахать, скоко влезет, а не бледную людскую немочь, коя сдохнет подо мной. Хочу, чтоб у нее морда большая была и клыки, чтоб кусалась и рычала, как бабе положено, а не плакала, визжала и пощады просила!
— Да чтоб ты сто раз сдох, кусок говна! — от души пожелал диспетчер.
Однако делать было нечего, злорадная морда наглой сволочи говорила, что делиться однозначно придется. Алмазы Лон-Га-Охт всегда носил при себе, боясь где-либо оставить, поэтому с зубовным скрежетом достал бархатный мешочек из поясной сумки и на глазок отсыпал примерно половину его содержимого в ладонь. Он и сам был не прочь прикупить лонгарскую женщину с большой мордой и выступающими клыками, уж укротил бы ее как-нибудь, не впервой. Беда в том, что алмазы — это еще не деньги. А если абордажник расплатится ими, все сразу поймут, откуда они взялись, и уж порасспросят придурка, откуда дровишки. Всеми доступными методами порасспросят, тогда и Лон-Га-Охту солоно придется.