Чувствуя близкие спазмы, погладил пальцем клитор и туго прижал его. Потом, отпустив, стал целовать, время от времени легонько прикусывая.
— Давай, девочка моя… Давай…
И, когда ощутил первые короткие струйки ванильной влаги её сумасшествия, грубо сжал ягодицы и, прижав к себе, вошёл. Тело Аталины раскрылось навстречу жёсткому натиску, встретив напряжённую горячую плоть тугими струями влаги.
Стон пары стал похож на звериный вой. Аталь обвила шею Корделла тонкими руками, сжав изо всех сил. Мускулы перекатились под кожей, длинные ногти пробороздили пластины брони, перемешанные с плотью и оборотень зашипел.
— Да, Аталь! Так! Именно так!
Прикусив плечо пары, излился внутрь, в исходящую влагой глубь тела — сильного, хрупкого и до невероятной боли желанного.
— Люблю тебя, Рэндар Корделл. Больше всего на свете…
— Все равно я люблю тебя сильнее, Аталь Баррет, дитя Желтого региона. Моя навсегда. И, если ты когда — нибудь усомнишься в этом, то я…
— Оторвёшь мне башку? — хихикнула Аталина, переведя дыхание.
И, наклонившись, куснув её за мочку уха, прошипел в ответ:
— Нет. Оторвать башку это примитивно, Аталь. Это для прислуги.
— Что тогда? Выпустишь кишки?
— Нет, Аталь. Выпустить кишки — это для Нэйдов.
Она откровенно забавлялась, прищурив глаза, ощущая в себе вновь восстающую плоть. Провела пальцем по груди, по шершавым исчезающим пластинкам брони.
— Так что, Корделл? Я так и не поняла, как ты меня убьешь… если я не выполню какие — то там твои условия…
Проведя большим пальцем по изогнутым в смешке губам, ответил:
— Я тебя просто затрахаю насмерть, линара Корделл. Поняла? Ты все — таки наполовину человек. Не выдержишь.
— Выдержу. Спорим? Считаешь, мне слабо?
Он усмехнулся и отпустил её. У его девочки была одна неприятная черта — любовь к спорам…
Этого он поощрять не хотел.
Пока.
Этой ночью Аталине приснилась Эйра. Нет, она снилась ей и раньше — смутно, как в воде или пыли. Или как в покрытом мелкой сеткой трещинок старом зеркале, стоявшем прислонённом к обшарпанной стене их барака в регионе. Теперь же Аталь увидела мать ясно: та сидела напротив неё на стуле, высоком и почему — то железном. На Эйре был новый синий рабочий комбинезон и светлая блузка с наглухо застегнутым воротом. Волосы, тёмные, оттенка дорогого горького шоколада, коротко стриженные, были причёсаны и аккуратно уложены. Сзади, положив на спинку стула руку, стоял крупный мужчина в клетчатой рубахе. Вьющиеся длинные светлые волосы падали на высокий лоб. Яркие сапфиры глаз светились любовью.
— А где Рэйз? — спросила Аталина, почему — то не открывая рта.