— Д-да, — зубы отбивают барабанную дробь, вдоль позвоночника струится жидкий лед, обжигает чувствительную кожу. — Быстрее. П-прошу.
— Ха, — порочно ухмыляется. — Быстро не выйдет. Сочная ты деваха. Такую полагается часами растрахивать. До утра сыт не буду. Выдолблю по первое число.
— До утра? — повторяю потрясенно.
— Лови момент, — хмыкает.
Упираюсь ладонями в широкую грудь, свитую из железных мышц. Очень стараюсь подготовиться к грядущему. Принять происходящее, смириться с неизбежностью.
Лучше так. С ним. С одним. Что еще могу сделать? Как еще себя защитить? Только продать. Заложить тело, предать душу. Выход лишь такой.
Амбал широко усмехается. Скалит зубы с явной издевкой. И жестко толкается в меня, вгоняет пульсирующий член внутрь единственным ударом.
Мои губы немеют. Глаза наполняются слезами. С шумом втягиваю воздух, но вдохнуть никак не удается.
Впечатление, точно меня насквозь прорезает. Аж до позвоночника, до поясницы, до самой попы прошибает. Вспарывает и надвое разрывает толстым металлическим прутом.
Больно. До жути. До одури. Бедра тягучими судорогами сводит. Низ живота обдает раскаленным железом, раздирает на части, рвет на клочки.
Громила замирает, вглядывается в мои затуманенные глаза.
А что будет когда он начнет двигаться? Когда станет трахать как прежде трахал в глотку? Когда будет брать раз разом, наплевав на мои чувства?
Он меня убьет. Убьет. Убьет…
Кажется, уже кровью истекаю. Мои бедра что-то заливает. И холодно. Везде холодно. Внутри, под сердцем, под ребрами. Содрогаюсь снова и снова. Рыдания вырываются из напряженно выгнутого горла.
Я хранила девственность для любимого мужчины. Может, и глупо, странно, совсем по-дурацки, учитывая мой возраст. Но мне хотелось быть только с одним и до конца дней. Не менять партнеров, не пробовать разных, не вестись на всякие эксперименты. Просто однажды влюбиться по уши. Навсегда оказаться со своим единственным.
Жестокая насмешка судьбы. Злая. Чудовищная.
Мою девственность получает чужак. Посторонний. Неизвестный. Человек, чьего имени даже не знаю. Монстр, которому безразличны мои эмоции.
Он просто хочет секса. Грязного, жесткого, безжалостного. Он хочет брать меня часами. Держать тут взаперти. Долгими месяцами томить в заточении.
— Дрянь, — выдыхает амбал. — Ты чего?
Отстраняется. Мгновенно. Резко выдергивает из меня свой разбухший от низменного желания член.
Хныкаю. Жалобно, униженно. Ничего не могу поделать. Даже шевельнуться не выходит. Не удается ноги сдвинуть.
Боль не утихает. Кажется, теперь даже хуже.
— Охренеть, что это? — хрипло спрашивает громила.