Проводит пальцами по своему вздернутому органу, обтирает кровь. Потом смотрит на мои бедра, запачканные бордовыми следами. Оглядывает пристальным взглядом.
Все же подбираюсь, чуть отползаю назад. Тихонько постанываю.
На светлой простыни отчетливо заметны кровавые пятна.
— Ты и правда целка, — мрачно чеканит он.
Господи. У него такой вид. Рассерженный, грозный, устрашающий. Он меня убьет. Или отдаст тем мужикам, которые тоже хотят долг Андрея взыскать, остальным хищникам на растерзание бросит, отдаст свои объедки.
Ему нужна покорная шлюха, послушная, умелая, на все готовая. А я… точно не гожусь. Не подхожу. Было глупо надеяться, что он не заметит мою невинность. Наверное ощутил что-то.
— Почему молчала? — его голос звучит как гром.
— Боялась, — роняю глухо.
— Чего? — буравит тяжелым взглядом.
— Ну, — выдыхаю, медленно произношу: — Думала, тебе такое не нужно.
— Мне и правда такое не нужно, — издевательски передразнивает. — Двигай в душ.
— Зачем? — еле дышу.
— А зачем туда обычно ходят? — чуть не рявкает, заставляет задрожать и, увидев мою реакцию, злится еще сильнее, становится мрачнее тучи: — Проваливай отсюда. Оглохла? Не пойму. Иди помойся, потом я тебя посмотрю.
— Посмотришь? — практически теряю голос.
— Гляну, не порвал ли тебе… там, — выдает холодно.
— А ты, — запинаюсь, затрудняюсь верно сформулировать вопрос. — Ты разве не будешь продолжать?
— Я не трахаю целок, — отрезает резко. — Уж лучше просто передернуть, чем с таким геморром возиться. Все, проваливай в душ.
Боже. Закрываю глаза. Но рыдания контролировать не могу. Вся моя истерика вырывается наружу. Захлебываюсь слезами, сгибаюсь пополам, плачу навзрыд.
— Дура, — грубо бросает он. — Обалдела?
Обхватывает меня за плечи, встряхивает как тряпичную куклу.
— Чего мокроту разводишь?
— Т-ты… т-ты…
— Что? — сжимает до боли, до хруста костей.
А я ничего не ощущаю. Лишь ужас раздирает изнутри. Рвет внутренности когтями, терзает, не ведая жалости.
— Ты меня отдашь, — бросаю сдавленно.
— Кому?
— Т-тем, — кусаю губы. — Другим. Тем… бритоголовым, которым Андрей тоже должен денег. Если я с тобой… то с тобой и все… под защитой… а если…
— Заглохни, — произносит неожиданно усталым тоном. — Разве я сказал, что отдам тебя кому-то? Трахать не стану. Уж прости. Но отдавать не намерен.
— Тогда зачем я тебе? — разглядываю его помутневшим от слез взглядом.
— Поживешь тут пару недель, — говорит громила. — Так и быть. Везучая. Жалко теперь тебя выкидывать. Знал бы, вообще, не лез. Ненавижу целок. Не моя это тема. Мне по вкусу бывалые девахи, простые и понятливые, без этих вот загонов и выкрутасов.