— Элизабет, — предупредил он. — Если я сейчас не отлижу твою пизду, я не позволю тебе кончить, пока ты не сойдешь с ума.
Мои бедра опустились.
Он пожирал меня.
Яростно.
Изысканно.
За гранью здравого смысла.
Его пальцы оставались прижатыми к моим, я позволила ему взять надо мной контроль. Белые звезды взрывались в моем видении, когда я кончала снова и снова.
Его рот прогнал весь холод. Подвел меня к краю могилы и обратно. Заставил меня забыть о гнили и пятен крови на наручниках.
На мне не было ничего, кроме его рта.
Я ахнула, вынырнув из его атаки. Больше не дразня и не растягивая движения, мое тело скользнуло вниз по его телу, и я насадила себя на его член, прежде чем он даже понял, что происходит.
Все его тело напряглось под наручниками, он издал дикий рык. Его глаза светились желанием, таким темным, что оно таяло в стенах позади нас. Я оседлала его. Жестко. Несмотря на чувствительность моей кожи, несмотря на то что я была уверена, что не переживу еще одного оргазма, я прижимала нас друг к другу снова и снова.
— Опусти свой гребаный рот сюда сейчас же, — выдохнул он, прежде чем его член напрягся внутри меня.
Я сделала, как он просил, прижалась губами к его губам и утонула в нем. Он немедленно взял под контроль поцелуй, поскольку это было единственное, что он сейчас мог контролировать.
Мы как будто вырезали кусок своего мира и сделали его темным и развратным.
Его тело напряглось рядом с моим, и мои внутренности начали пульсировать еще одной кульминацией. Его зубы впились в мою нижнюю губу, когда я выдоила из него жестокий и интенсивный оргазм.
Это длилось целую вечность, наше наслаждение, более сильное, чем все, что было до этого.
В одно долгое мгновение я рухнула ему на грудь, наши тела, влажные от пота, прилипли друг к другу. Воздух был пропитан острым запахом секса. Он поселился в моих костях.
Лукьян все еще был твердым внутри меня, тело напряжено.
Я моргнула, слегка подвинувшись, чтобы встретиться с ним взглядом. Даже от небольшого движения я тихонько вскрикнула, когда он дернулся внутри меня.
Его глаза потемнели.
— Сними с меня наручники, — проинструктировал он. — И я покажу тебе, как чертовски великолепно это было, — он дернул бедрами вверх. — Я буду поклоняться тебе и наказывать одновременно.
Меня пугала темнота и звериное рычание в его голосе.
Но я все равно сняла с него наручники.
***
— Это было жестоко, — прошептала я в темноту.
Ни Лукьян, ни темнота не ответили.
— Ты знал, что они что-то сделают со мной, эти наручники, — продолжала я.
— Подозревал, — наконец ответил он, и в его голосе зазвучала темнота в комнате.