Костя Могила был профессиональным гангстером, причем крайне нетипичным для Петербурга. Точнее, было два криминальных лидера, ориентированных не на классических бандитов, а на воровские ценности и интегрированных в московскую среду,— он и Паша Кудряшов60. Кудряш был поскромнее, потише. Засиженный61. Костя — из хорошей семьи: папа — директор секретного оборонного НИИ Кароль Иосифович Розенгольц, отсидевший много лет в сталинских лагерях по 58-й статье, мама — преподавательница музыки. Костя родился в 1954 году, окончил техникум (не какой-нибудь, а физико-математический), увлекся спортом, стал чемпионом по вольной борьбе, служил в спортроте, демобилизовался и стал, как и вся продвинутая часть ленинградской молодежи тех лет, крутиться возле Галеры62. Правда, в отличие от Тинькова63, Сабадаша64, братьев Мирилашвили65 и прочих выходцев из мелкоспекулянтской среды, просто фарцовка Костю не привлекала. Да и сотрудничать с ментами он не хотел (а вся Галера сотрудничала). Костя нашел себе более влиятельную крышу — военную разведку.
Паренек сразу сошелся с серьезными людьми — валютчиками и цеховиками, производившими «импортный товар»: поддель ные джинсы и аксессуары, обувь от армянских подпольных цехов. Вскоре стал инкассатором, возил на Кавказ выручку от торгов ли — миллионы рублей. Набрал штат охранников из спортсменов, основу своей будущей бригады. Еврейская и цыганская кровь, прекрасное воспитание, спортивная сила воли, колоссальные амбиции, острый ум и умение вести разговор с самыми разными людьми на равных, от воров-законников до чиновни ков разного уровня, приглянулись в «Крестах»66, куда он залетел случайно за вымогательство на три месяца. Там очень быстро к нему присмотрелись воры, уже тогда испытывавшие дефи цит представительства в Ленинграде. Так сложилось, что воровской закон на берегах Невы не пользовался популярностью — то и дело возникали группы рэкетиров, не чтивших великую воровскую Россию и ее большой стиль. Феоктистов67, тогдашний безусловный лидер криминального мира Северной столицы, сидел, причем, по мнению воров, скурвился, ссучился и покраснел — работал бригадиром-нарядчиком и сотрудничал с администрацией колонии. А Костя идеально подходил на роль будущего смотрящего: железная выдержка, понимание структуры системы, умение держать слово и четкое следование правилам игры.
Костя вышел по УДО и стал работать на Южном кладбище могильщиком. Но он не просто виртуозно орудовал лопатой, как Ойстрах — смычком (говорят, Могила поставил рекорд, достойный Гиннесса: одной совковой мог выкопать в глине стандартную яму в два кубометра грунта за сорок минут), но и сумел объединить коллектив в правильный профсоюз без штрейкбрехерства и всякого демпинга. Вскоре ушел на повышение — братва интересовалась не только расстрельной валютой68, но и чеками Внешпосылторга. Так Костя стал главным в городе по магазину «Альбатрос» возле управления Ленинградского морского порта — и понеслась. Могила уже не просто скупал чеки и доллары c фунтами, а стал арбитром, решальщиком, судьей и держателем общака69. К концу восьмидесятых он был самым влиятельным человеком в питерской криминальной среде, так как промышлял не мелким рэкетом, взимая дань с торговцев и кооператоров. Он контролировал серьезную контрабанду, умудряясь не становиться барыгой70, при этом изначально ориентировался на большой бизнес в качестве абсолютно независимого лидера.