— Практически так же, как и уйти отсюда, — отвела взгляд я.
— И как же? — не унимался Славиэль. — Там на крыше… — он замялся. — Я отошёл ненадолго, а когда вернулся тебя и след простыл. А потом… Увидел лерирею. Обрадовался. Думал, что тебе удалось обернуться. Выяснилось, что нет, что здесь Катриона.
Угу. Если учесть, что выяснить это они могли лишь тогда, когда обернулись вельхорами, а до того наверняка успели пометить… И не один раз.
— Много меток наставили? — буркнула я.
— Ээээ… — явно смутился Славиэль.
— Ясно, — вздыхаю. — В отборе всё ещё будешь участвовать?
— Не знаю, что там тебе ясно, — раздражённо едва ли не рыкнул он. — Объясни мне на будущее: как ты перемещалась между мирами?
— Зачем? — опешила я.
— За… Чтобы в случае чего рассказать об этом Катрионе, если увидимся, конечно, когда-нибудь.
— Тебя так расстроил её уход? — борясь с подступающими слезами, хрипловато прошептала я. — Могу вернуть…
Договорить не успела. Одеяло, служившее для меня пусть и хлипкой, но преградой, этаким щитом, вмиг было сорвано, и я очутилась в объятиях. Не нежных, дарящих покой и умиротворение, как было там, на крыше в последнюю нашу встречу, которую я наивно считала сном, а в твёрдых, словно утверждающих право собственности на мои тело и душу. И они, те самые тело и душа болели и таяли, будучи не в силах поверить в реальность происходящего, в то же время не желая разубеждаться в том, что этот мужчина, кажется, действительно мой. Вот такое раздвоение.
Всё это было так неожиданно, так приятно и так странно. Какое-то время я не предпринимала никаких действий, наслаждаясь моментом, но когда осознавший, что его не отталкивают, Славиэль слегка отстранился и начал покрывать поцелуями моё лицо, я растерялась, не зная как реагировать. Тело и частично разум жаждали отдаться, но скудные остатки здравого смысла требовали прекратить это безобразие. Ведь это сейчас он рядом, а получив гораздо большее, нежели поцелуй, может отвернуться. И что мне потом делать? Не факт, что даже Леонель возьмёт в жёны попользованную вельхору. Остаётся тот мерзкий скользкий лис? Ну уж нет!
— Стой! Нет! — вырываясь из его объятий, воскликнула я.
Мужчина отпустил меня, откатившись на другой край кровати и уткнулся лицом в подушку, издав какой-то странный то ли вой, то ли стон.
Кто бы знал, каких трудов стоило сдержать порыв и не кинуться обратно в его объятия.
— Прости, — ответил он хрипловатым голосом.
Молчу. Не знаю, что ему сказать. Да и боюсь — вдруг голос тоже сорвётся, выдаст внутреннюю борьбу. Или того хуже, разум откажет и наговорю такого, о чём позднее пожалею. Так и молчали какое-то время. Я пыталась прийти в себя, а он… Наверное, тоже думал, только дышал тяжело, с надрывом.