— Так мы и жениться собирались?
— Представь себе. Только потом ты решила, что официальная церемония состоится тогда, когда мы карьеры сделаем и дом свой купим. Короче, поженимся, когда ты станешь старой каргой.
— Во-первых, когда я стану каргой, с тебя не то что труха, а песок будет сыпаться. А во-вторых, я что-нибудь говорила насчёт неофициальной церемонии?
— Лада! Да мы уж год, как вместе живём! Узнают твои родители — убьют. А меня вообще четвертуют и закопают!
— Не сердись. Раз уж такое дело, давай я на правах жены тебе чего-нибудь сварю или постираю, ну, или заштопаю.
— Да ты хоть для начала головушку свою вылечи, — он постучал костяшками пальцев по моей голове, но я не обиделась.
Когда Данияр ушёл в поисках работы, ко мне с визитом заявилась хозяйка, распахнув без стука дверь.
— Так-так, — услышала я в сенях писклявый голос, раздумывая о лунном серебре и заодно шинкуя капусту.
— А я-то думаю: Данияр ушёл, а в хате кто-то хозяйничает. Дым вон из трубы валит, — продолжала «общение» седая сухопарая женщина в узком сером платье. — А вы, собственно, кто?
— А я, собственно, его невеста. А вы кто?
— А я — тутошняя хозяйка. Что-то не припомню, чтобы он о вас рассказывал… Так вы, «невеста», здесь надолго? Или на ночь-две? Просто надо знать, какую плату брать — за одного или за двоих?
— Знаете что, дамочка? — отложила я в сторону нож. — А пошли бы вы отсюда вон и не совали свой длинный нос в чужие дела, пока я своему кузену, Чаславу Бежицкому, не пожаловалась, что вы налоги в городскую казну не платите от сдачи жилья!
Она захлопала блеклыми глазами и попятилась к выходу.
— И в следующий раз стучитесь перед тем, как войти, как делают все воспитанные люди! — крикнула я вслед.
К вечеру Данияр вернулся домой и выложил на стол бумажные кулёчки с леденцами и засахаренными орешками.
— А это тебе хозяйка наша передала, — сказал он, ставя корзину с грушами и выкладывая гуся. — Уже и познакомиться успели?
— Да, было дело… Мой руки, садись за стол.
— А ты готовить не разучилась?
— К сожалению, нет. Слушай, Данияр, а Белава мне никаких рецептов не передавала?
— Нет, только слова.
— А как к ней в дом пробраться? Ты сможешь доски оторвать?
— Смогу, если ночью, чтоб никто не видел. Да только мы ничего не отыщем. Там уже обыски проводили — ничего не нашли.
— Значит, не там искали. А кто ещё может знать, где взять это лунное серебро?
— Ну, наверное, такие же оракулы, как и ты. Но ты сама говорила, что вас на всю краину было пять. А теперь, пожалуй, ни одной.
— Так где же нам их искать? Разве что в той Обители, где меня воспитывали? Ты часом не знаешь, где это?