— Да, и я, и я! — поддакивал писклявый голосок. — Как рукой махнул, как всех раскидал! А потом еще сзади навалились, одолели, окаянные!
Данияр приподнялся на локте и нашарил в сумерках полено:
— Да это же наши горе-разбойники! Вот уж где приврать горазды! Пойду, пообщаюсь. Поинтересуюсь, где они пятерых с ружьями видели.
Я взяла его за рукав, покачала головой и приложила палец к губам.
— Надобно в другое место уходить. Тут никакого промысла, будто сглазил кто, — продолжалась за стеной беседа.
— Да кто ж тебя, одноглазого, сглазит?
Они дружно заржали.
— А вы, ежели в недобрый глаз и нечистиков не верите, то и напрасно. Вот у моей тётки домовик завёлся. И такой же ж гадкий, шельма! То горшок утащит, то тарелку серёд ночи расшибёт!
— Домовой — это что, — снова вступил писклявый. — Вот брательник мой собственными глазами русалку видел, вот так близёхонько, как я тебя ща. Сети, значится, когда ночью на Клежме ставил, выглянула, говорит, из воды девица и улыбается. И волоса-то зелёные. Ну, Боян с перепугу давай к берегу грести. А она подплыла поближе и лодку недюжинной силищей обернула. Чуть выплыл.
— А слыхали, поговаривают, будто на старой мельнице, у самого Примостня, сила нечистая завелась?
Становилось всё интереснее и интереснее, я приоткрыла дверь и на цыпочках высунулась в кухню.
— Так вот, — продолжал басить хриплый голос, — ведьмарка тамака поселилась. Сказывают, будто в кожана по ночам перетворяется да кровь людскую пьёт. А сама — страшнючая, жуть, и глазюки, нибы у привида, светятся…
Я тем временем, забыв об осторожности, подкралась ещё ближе, что бы послушать леденящую душу байку.
Тут одноглазый выронил бутыль и завопил истошным голосом, тыча в меня пальцем:
— А-а-а! Ведьмарка! Чур меня!
Двое оставшихся храбрецов обернулись и, дружно заголосив, стали сигать из окон, переворачивая на своём пути убогую мебель и роняя посуду.
На крик вбежал Данияр с поленом в руке. Но в кухне уже никого не было. Я одиноко стояла посреди комнаты и хохотала, вытирая слёзы.
На следующий день солнышко высушило лужи, и идти стало легче и веселее. Небольшое поселище Дубравник мы минули без приключений. Там и селения-то всего ничего: тянутся две улочки вдоль старой дубравы. Миновав поселище, Данияр «зазвал» меня в лес, показать местную достопримечательность — огромный валун идеально круглой формы. Вокруг него виднелись остатки каких-то подношений: пустые кувшины, плошки с зерном, моточки пряжи. На окрестных дубах ветер теребил выцветшие на солнце ленточки.
Я провела рукой по гладкой холодной поверхности камня. Здесь, несомненно, ощущалась невидимая, таинственная и вездесущая сила, древняя, как сам мир.