Тут он протянул руку и провел кончиком пальца по моей щеке. Я стояла, не шелохнувшись, ожидая решения моей участи. Тогда он сделал шаг и крепко прижал меня к груди. Я все поняла, не дура. Я обвила его руками и притянула ближе, словно пытаясь удержать рядом. Я вдыхала терпкий запах одеколона, исходивший от его пальто, и не успевала глотать набегавшие слезы.
— Никогда не думал, что я… — произнес Руслан и на мгновение умолк. — Давай останемся друзьями, ладно? Если хочешь, будем общаться по минимуму. Но я не могу сделать вид, что тебя не существует. И не позволю тебе просто исчезнуть, ты меня поняла?
Я смогла только кивнуть. Друзья… Ненавижу это слово! Не хочу, не могу я с ним дружить!
Мы некоторое время еще стояли обнявшись, потом Руслан мягко отстранил меня и указал на домофон.
— Ну, давай тогда. Родные, наверное, заждались.
Я захватила дыхание, чтобы удержать в себе последние нотки его запаха. А еще чтобы не разрыдаться у него на глазах. Позвонила в квартиру.
— Спишемся? — на прощанье спросил Руслан.
— Спишемся, — эхом отозвалась я.
Перед сном я надела наушники и врубила на максимум «Прочь из моей головы!».
Прослушала пять раз.
Не помогло.
Прошло две недели с тех пор, как я собралась с духом и поговорила с Робертом. Он больше не делал попыток подойти, лишь иногда посматривал в мою сторону и долго не отводил глаза.
Стало ли мне легче? Нет, не стало. Каждую среду и пятницу после уроков я искала его взглядом у ворот школы, находила и мучилась еще больше. Я гордилась собой… Старалась гордиться… хотя не понимала, кому конкретно делаю хорошо.
Так как у меня хватило духу отказаться от искушения, я полагала, что Камилла также должна решительно пресечь общение со своим дагестанцем. Я сконцентрировалась на слежке за ней и с неудовольствием обнаружила, что мои слова воздействия не возымели — сестра продолжала чатиться с Низамом. И как назло Руслан не звонил, хотя Макка уже давно передала ее номер.
Я еще раз строго поговорила с Камиллой и добилась лишь того, что та поставила пароль на свою трубку и перестала оставлять ее где попало — тем не менее на голубом глазу поклявшись, что уж теперь-то с Низамом общаться не будет.
В это мне слабо верилось, но что я могла поделать — донести матери? Я не хотела терять с Камой дружеских отношений. Сестра постоянно была на виду: в школу и из школы мы почти всегда ходили вместе, на занятия танцами ее отвозил брат или один знакомый, лояльный семье таксист, который точно доложил бы родителям, если бы она собралась в другое место. Я надеялась, что это увлечение со временем сойдет на нет, ведь ей всего пятнадцать, и она никогда не виделась с этим парнем.