Новоявленный Дицман-старший поймал мой удивленный взгляд.
— Сходства мало, правда? — усмехнулся он. — Мы — братья по отцу, а мамы разные. Так что он задерживается, ты не в курсе?
— А он у директора.
— Так я и знал! По поводу?
— По поводу волос.
Я прыснула со смеху, вспоминая реакцию каждого из учителей, когда они замечали Колин причесон.
— Побрился налысо? — нарочито ахнул Колин брат.
— Лучше бы побрился. Наш директор вряд ли оценит его старания.
— С ним одни проблемы, — вздохнул Дицман-старший. — Стоит отлучиться на пару дней — и очередной сюрприз.
— Такой возраст, — пожала плечами я и тут же упрекнула себя: как по-старушачьи это звучит!
— Меня Роберт зовут, кстати, — представился он.
— Луиза, — поддавшись действию погожего денька, я кокетливо взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. В глазах Роберта блеснул озорной огонек. Полметра осени между нами наполнялись чем-то вязким, тянувшим нас друг к другу, как растянутая жвачка для рук, чем-то неведомым, а потому опасным и одновременно желанным.
Я, наверно, успела бы досчитать до пяти или шести, когда он, наконец, произнес:
— Интересное имя. Не Лиза, а Луиза. Коротко можно звать тебя Лу.
— А тебя Роб?
— Или Боб.
— Редкое имя.
— Мама постаралась. Коляну больше повезло.
— А что это за фамилия Дицман? Кто ты по нации?
Это — «святой» вопрос, который я должна была задать парню прежде, чем строить глазки. Хотя я уже не тешила себя надеждой, что он окажется моим земляком, но все равно мне стало интересно.
— Фамилия еврейская, — ответил Роберт. — Тут такое запутанное дело. Видишь ли, папа мой — еврей, а мама — русская. Но евреи ведут национальность по матери, так что по папе я — русский, а по маме — еврей.
Я вежливо улыбнулась, а про себя подумала: «Ва Дел, еврей! Хуже не придумаешь. Вот невезуха!».
Положа руку на сердце, признаюсь, что когда Роберт ко мне подсел, я надеялась, что он окажется чеченцем, и я смогу с ним общаться. Когда он представился, я надеялась, что он окажется кавказцем, и, возможно, это сойдет мне с рук… хотя вряд ли… но вдруг… А вот русский еврей!.. Теперь шансов — НОЛЬ. Даже минус сто. И думать не стоит!
— Ты — антисемитка? — Роберт заметил мое напряжение. От него ничего невозможно скрыть. — Скинша? Или как там это называется…
— Нет-нет, — поспешно ответила я. — Просто не знала, что у евреев все… э-э-э… так сложно.
Вроде выкрутилась. А зачем? Не проще было сказать «Да» и уйти, выбросить эту дурь из головы. Если нет никаких перспектив, к чему вообще пытаться что-то изобразить?
Я не могла, как мои одноклассницы, встречаться с парнями от нечего делать. Прежде чем встречаться, я должна быть уверена, что смогу в будущем выйти замуж за этого человека, иначе к чему все эти перья? А за Роберта я выйти не смогу ни при каких обстоятельствах… Разве что вдруг останусь круглой сиротой. Круглой сиротой — это значит, кроме отца и матери, брата и сестры потерять всех бабушек, дедушек, теть и дядей, кузенов и кузин, племянников и племянниц, считая двоюродных и троюродных. И это как минимум.