— А зачем усложнять себе жизнь? Разве у нас мало проблем, чтобы еще и придумывать себе проблему с национальностью?
— Нас и так осталось слишком мало после войны. Мы должны держаться друг за друга, иначе наша нация ассимилируется.
— Думаешь, кроме тебя некому позаботиться о том, чтобы ваша нация не ассимилировалась?
Роберт возвышался надо мной, и единственное, о чем я могла думать, так это о том, что он снова близко как никогда и в тоже время бесконечно далеко. Мне нравилось, что он не отступается, что хочет добиться своего, только вот сколько я смогу выносить это наступление?
— Я не знаю…
— Ты мне нравишься, Луиза, — тихо сказал Роберт. — И я вижу, что я тебе тоже не безразличен. Не хочу ничего загадывать наперед, но… Вдруг у нас что-то да выгорит? Ты никогда не узнаешь, что было бы, пока не попытаешься.
Я кусала губу, борясь с искушением и слабея на глазах. Может быть… А вдруг, если… Вдруг он прав? Вдруг каким-то волшебным образом все получится?
— Запиши мой номер, — велел Роберт.
— Я не позвоню…
— Тогда давай свой.
Я молчала уже не в силах протестовать.
— Ну?
И я сделала это. Все также не поднимая взгляда, я продиктовала ему свой номер мобильника. Роберт занес его в телефон и тут же пробросил звонок, чтобы проверить, не соврала ли я.
— Отлично. Я вечерком наберу.
— Нет, не звони! Только пиши.
— Договорились!
Роберт наклонился, намереваясь чмокнуть меня в щеку, однако я успела среагировать и отстраниться. Я открыла было рот, чтобы объяснить Роберту, как он должен себя вести, но он с нарочито недовольным видом закатил глаза и скрылся в актовом зале.
Тяжесть метаний свалилась с моих плеч, и хмурый осенний день заиграл красками. Снова поджидая сестру в раздевалке, я дотронулась рукой до щеки, куда он мог бы меня поцеловать, и заулыбалась. Я хотела было проанализировать наши шансы быть вместе всю оставшуюся жизнь, но потом отмела эти мысли и решила сосредоточиться на том, что есть сейчас. А вдруг через пару месяцев нас будет тошнить друг от друга? И мы спокойно расстанемся. Я буду знать, что попыталась, и не проведу остаток жизни коря себя за то, что возможно упустила свое счастье.
Где-то через час со свидания вернулась Камилла. Ее лицо сияло не меньше моего. Как хорошо, что у них с Русланом все наладилось.
— Вижу, все прошло лучше, чем в прошлый раз? — поинтересовалась я.
— Да, — с энтузиазмом отозвалась она. — Гораздо лучше. Кажется, мы с ним нашли общий язык.
Я порадовалась за сестру, а у самой в голове прозвенел эгоистичный звоночек: если она выйдет замуж за чеченца, возможно, родители простят мне, если я выйду за русского? В конце концов, мы всю жизнь прожили в Москве, у отца полно хороших друзей среди разных наций, и он сам всегда говорил, что судить о человеке надо не по национальности, а по поступкам. Если Камилла выйдет за Руслана или другого земляка, у меня появится малюсенький, призрачный шанс…