– Хозяин? – Удивлен, но пока еще не до конца понимает. – Что случилось?
Следующим беспощадным шагом становятся воспоминания. Они возвращаются к нему так, будто кто-то втыкает в него острый кинжал с каждой новой минутой, ответственность за которые он не несет.
Ужас застывает на его лице, он наконец-то доходит до последнего события и задерживает дыхание. Это стало для него разрушением, чем-то вроде падения со скалы и разбивания об острые камни. Я видел, как это уничтожало его, как он на глазах терял всякую надежду на хоть какое-то спасение.
Обессилив, он падает на колени и кланяется мне в ноги. Кави успел среагировать и на всякий случай рванулся к нам, но понял, что в этот раз его помощь уже не требуется. Все молчали, ждали каких-то указаний или действий. Я должен был успокоить свою семью.
– Случилось недоразумение, – первым делом окинул я решительным взглядом Мойлу, Тогара и всех тех, кто выглядывал из-за их спин. – Теперь все в порядке. Ложитесь спать.
Мои слова были четкими и указательными, поэтому никто не возражал. Молча поклонившись, толпа разошлась по своим комнатам. Остались только мы вчетвером: я, Кави, Грум, протиснувшийся сквозь толпу, и Валетта.
Девушка внезапно приблизилась ко мне, и я почувствовал, что она ищет во мне защиту. Я не мог ей полностью доверять, но сейчас, вспомнив, как распознал в ночном госте именно ее, мне стало стыдно. Зря я так с ней.
Когда в доме все стихло, остался только Верт, кто издавал хоть какие-то вздохи. Тихо всхлипывая, он неустанно просил прощения за свой поступок. Я попытался поднять его на ноги, но он только сопротивлялся и все кричал, что не достоин стоять рядом со мной наравне.
Общими усилиями он оказался на своих двоих, под обе руки его поддерживали Грум и Кави.
– Госпожа, – взмолился Верт, обращаясь к Валетте, – простите меня, пожалуйста. Простите.
Валетта еще ближе придвинулась ко мне, почти спрятавшись за моим плечом. Каждое новое сокращенное расстояние было для меня неожиданным сближением, которого я не мог объяснить. Просто это было важно, что она мне доверяет.
– Верт, – обратился я, и мальчишка замер так, будто я собирался выносить смертельный приговор. – Что случилось?
Весь задрожав, Верт с трудом сглотнул, а затем принялся вспоминать.
– Все было как обычно, Господин, – рассказывал он, – я бегал по поручениям из конюшни и из кузнецы, выполнял свои привычные дела. Ничего необычного.
– Но оно должно быть, – настаивал я, заполоняя страхом бедного мальчишку звуком своего голоса. – Думай, Верт, это сейчас очень важно.
И мальчик начал думать. Он действительно очень старался, по нему было видно, что он ушел в свои мысли очень глубоко. Но ни к какому умозаключению он так и не пришел. Извинениями он сыпал, словно ливень.