Айонас тянулся жадно, но сильными руками Альфстанна отталкивала мужчину в грудь. Он попытался одной рукой, как крюком, подтащить Альфстанну к себе: загреб, положил на затылок, одновременно с тем, как широкой раскрытой ладонью второй руки прижал за талию. Альфстанна сопротивлялась — так, что даже сквозь борьбу Диенар смог подумать: Стабальт не только любила охоту, но и точно умела охотиться на крупного зверя.
Азарт не хищника, но мужчины, утомленного бессмысленным сопротивлением, заставил Айонаса действовать жестче. Каждым жестом он словно говорил: «Хватит уже! Я все равно возьму!». Альфстанна была совсем близко, и если бы не выгибалась назад, не упиралась в него руками, Айонас уже бы получил то, зачем поднял её на ноги. Он попытался направить девичью голову, чтобы поймать губы. Так будет правильно, это прекратит их молчаливую борьбу. Прекратит неминуемо, потому что Диенар обеими руками чувствовал, как колотится у девчонки сердце. Но Альфстанна уворачивалась, мотала головой, и, кусая губы, уже всхлипывала.
Диенар встряхнул её всю и остановился. Альфстанна замерла следом. Кровь била в ушах, заглушая девчонке собственное сбитое дыхание. Крепкое, болезненное объятие Диенара скрадывало её дрожь в руках и слабость в коленях. Он хотел закричать: «Какого демона?!» или «Что это значит?!» или «Да чего ты боишься?!». Однако вместо этого, голосом человека, измученного зубной болью, сказал:
— Посмотри на меня.
Альфстанна — Айонас видел — боролась с собой не менее трудно, чем с ним. Когда она, наконец, послушалась, мужчина все слова растерял. В чистых, как утреннее море, глазах стояли слезы. Айонас облизнулся, придвинулся еще немного, и на сей раз Альфстанна не препятствовала, будто чувствуя: цель Диенара изменилась. Тот коснулся женской щеки.
— Почему, Альфстанна? — спросил Айонас, как мог емко, вкладывая в этот вопрос всю растерянность и боль от того, что она готова была заплакать от одной его близости.
Какой у неё ответ? Потому что она знает, что для охотника главное самому не стать добычей? Она жалка! Айонас никогда, никогда не заявлял о намерениях обрести в её лице любого рода трофей. Она с ним тоже не была охотницей — ни за его состоянием, ни за ним самим, ни за силой. Тем не менее, Стабальт чувствовала себя мошкой, которая, ловко выворачиваясь из всех паутин королевы Хеледд и её вездесущего папаши, оказалась в паутине союзника. Непреднамеренно, она увязала в ней, чувствуя, как липкие нити все плотнее стягиваются вокруг коконом, лишают возможности дышать. И паук, что её сплел, стоял сейчас напротив. Смотрел прямо, всеми глазами сразу, сучил паутину руками, подтягивая её, Альфстанну, к смертоносным жвалам.