Я ненавижу это, и я ненавижу его.
— Всегда, — страстно отвечаю я. — И ты не только напоминаешь мне его. Ты — это он. Просто в другом теле.
— Вовсе нет, милая. Совсем нет.
Легкий след меланхолии окрашивает его тон. Меланхолии, тоски и сожаления. Мы смотрим друг на друга в кричащей тишине так долго, что становится невыносимо. Я отвожу взгляд, пытаясь отдышаться.
— Это платье ты надела, чтобы тоже наказать меня, не так ли? Специально без бра, чтобы я видел то, что никогда не получу? То, что ты знаешь, насколько я жажду, но ты не хочешь мне дать?
Я закрываю глаза. У меня начинают дрожать руки.
— Прекрати.
Он продолжает, и в его голосе все та же нежная ласка.
— Я знаю, что так и есть. И приму это. Какое бы наказание ты ни назначила, я приму все, милая. Потому что уверен, что как только мы преодолеем твой гнев и ты отдашь мне всю себя, это будет стоить каждой пинты крови, которую тебе нужно было из меня выпить.
Я открываю глаза и смотрю на него с яростью, которая нагревает каждое мое нервное окончание и разливается по моим венам.
— Ты тщеславный, невыносимый, заносчивый осел!
— Виновен. Признаю.
Я зла настолько, что мне хочется плюнуть. Ударить. Я чувствую, как ярость исходит от меня раскаленными волнами. Я подхожу ближе к нему. Моя рука так сильно сжимает кофейную кружку, что удивительно, как она не трескается.
— Ты никогда не получишь меня, — дрожащим голосом шиплю я. — Никогда. Я скорее умру, чем отдамся тебе. Я лучше брошусь голой со скалы к голодным пираньям. Предпочту, чтобы с меня содрали кожу и обваляли в соли, а потом покрыли смолой и обсыпали перьями. Да лучше…
Он роняет свою кружку, выбивает мою из моих рук, хватает мое лицо и целует.
ГЛАВА 16
Киллиан
На хуй Райана Рейнольдса.
Я не забавный. Я не очаровательный. Я не способен к самоиронии.
Я гребаный Киллиан Блэк.
ГЛАВА 17
Джули
Давным-давно я была одинокой маленькой девочкой, которая играла в куклы с выдуманной подружкой и мечтала, что однажды появиться мой Прекрасный принц, который перевернет мой мир верх тормашками и заберет меня от этой замкнутой, клаустрофобной жизни в свой великолепный замок.
Мой принц был добр. Благороден. Был сильным и храбрым, но самое главное — хорошим.
Он был так чертовски хорош, что дракон бросился бы к его ногам и охотно вытянул бы шею за честь быть убитым человеком такой доброты.
Мой принц не убивал других людей.
Мой принц также не лгал, не обманывал, не воровал, не вымогал деньги, не управлял проституцией, наркокартелями или незаконными игорными операциями.
Он не был высокомерным. Не был ни раздражающим, ни властным, ни тщеславным.