Я чувствую холодный укол паники.
— Ты думаешь, люди могут родиться плохими? Заложено ли это в них так, что как бы они ни старались быть хорошими, они всегда будут гнилыми?
Он наклоняет голову и с хмурым видом разглядывает меня.
— Нет. Я преувеличиваю. Моя сестра — очень хорошая мать. И ее дети вырастут хорошими людьми. О чем ты на самом деле спрашиваешь?
Я смотрю на чашку в своих руках, с ужасом обнаруживая, что она расплылась. Мои глаза застлали слезы. Я прочищаю горло и глубоко вдыхаю. Давай же, мать твою. Просто скажи. Тебе нечего терять.
— Я прошу совета. — Когда Хэнк ничего не говорит, я поднимаю на него взгляд. — Мне нужно мужское мнение. Взрослого мужчины. Кого-то умного. Опытного. Как ты.
— Окей. Весьма лестно, спасибо. Но почему бы тебе не посоветоваться со своим отцом?
— Мы не близки. Вообще-то мы не разговаривали уже много лет.
Некоторое время он переваривает эту информацию.
— Мне жаль это слышать.
— Не стоит. Он плохой парень. Злокачественный как рак.
Судя по выражению лица Хэнка, он умирает от желания податься вперед и допросить меня – это в его крови. Его репортерский инстинкт срабатывает, как срабатывает инстинкт собаки, когда она замечает белку. Но мужчина сдерживается и просто кивает, показывая, что готов меня слушать.
— Я встретила мужчину. — Я останавливаюсь и делаю еще один вдох.
— Продолжай.
Я снова смотрю вниз. Все это слишком сложно.
— Эм. Он… — Красивый. Сложный. Раздражительный. Интересный. Король среди преступников. Несравненного сексуальный. — Я не могу решить, нравится он мне или я его ненавижу. Я как бы обязана его ненавидеть. Он – воплощение всего, что я желать не должна. Но еще он… Невероятный. Умный. Очаровательный.
Я закрываю глаза и представляю лицо Киллиана.
— Он самый интересный человек из всех, кого я когда-либо встречала. И, если не считать моего отца, самый опасный.
— Опасный?
Я открываю глаза и вижу, что Хэнк смотрит на меня с неверием, вскинув брови.
— Насколько опасный? По шкале от вождения в состоянии алкогольного опьянения до Дарта Вейдера.
Я отвечаю без колебаний.
— Дарт Вейдер — маменькин сынок по сравнению с ним. Он больше похож на дитя любви Лекса Лютера и Малефисенты. Умноженное на десять тысяч.
Мы молча смотрим друг на друга, пока Хэнк осторожно не говорит:
— Если этот человек обижает тебя, Джули, мы должны пойти в полицию и заявить об этом.
Мое задержанное дыхание вырывается из меня громким, диким смехом.
— Боже, нет. Единственная опасность, которую он представляет для меня, — это уничтожение моей коллекции трусиков.
Хэнк моргает.
Я поджимаю губы и в ужасе смотрю на него.