– У меня никогда не было!
– Это я понял, – напирал я. – А с кем будет?
– С тобой. Я не собиралась изменять… Ты сам то как?
– В порядке, денег сэкономлю на шлюхах.
Это можно было сказать Феде, Боре, но не маленькой любовнице. Это вообще, бл*дь, нельзя было произносить вслух!
– Я понял, – поднял ладони вверх. – Спи*данул глупость.
А глазюки мои любимые так смотрели, что не дыру пробуравили, а в клочья разорвали.
Она, ни слова не сказав, отошла к костюму зайца. Скинула мою рубаху. И я мигом подскочил к ней, чтобы успеть потрогать.
– Улечка, прости меня, – как можно нежнее заныл я, проезжаясь по упругой попке ладонью. Волосы дыбом, член в штанах на волю рвётся от таких форм, от нежности кожи.
– Отвали, злое приведение, мы с зайцем будем сливаться воедино, – недовольно шипела Ульяна, вступая в заячий костюм.
Мой недовольный зайчик. Охрененный зайка, которому хочется твёрдую морковку в рот вставить. Но это тоже произносить вслух нельзя, а можно нежно целовать, держа за длинные уши и притягивая к себе.
Целовал и целовал. До обеда бы сосал свою девчонку. Она брыкалась, не давалась, морщилась.
– Всем шлюхам подарки дарил?
Всё я попал. Это было забавно. Смотреть, как от злости её щёки краснеют, глаза блестят.
– Нет, – с улыбкой ответил я. – Никому, никогда. Только тебе. Потому что люблю тебя одну.
– Ты испорченный. Такой тип мужчин не способен к крепким долгим отношениям.
– Коне-ечно, – рассмеялся я. И подхватил её на руки.
Необъятный поролон сбился в кучу, и девчонка стала тонуть в костюме.
Надулась. Надолго.
В машине отвернулась от меня и молчала. Я выловил её руку. Так расставаться я был не намерен. Остановился у клуба. Народ уже большей частью разбежался. Было пустынно к шести утра.
– Когда увидимся? – спросил я, закрыв замки, чтобы не убежала.
– Не знаю, болит всё, – надулась она.
– Не для секса. Для того, чтобы поцеловаться и обняться.
Не ответила.
– Не любишь меня, – стал уже давить на жалость. – Бросишь. Поиграла и бросила.
– Ты в меня опять кончил. Я только об этом и думаю, – ответила моя девочка.
Сгрёб её и поцеловал.
– Если забеременеешь, не раздумывая, ко мне, – приказал очень строго.
Она смотрела на меня большими удивлёнными глазами. Чуть кивнула и сама потянулась за поцелуем.
– С бородой ты краше, – подмигнула Ульяна. Сама открыла замки и покинула меня.
Лишь бы не навсегда.
Я сидел долго. Смотрел на вход в клуб. Машины Кирилла Малышева уже не было. Естественно, отца убили.
Подъехал Фроловский джип. Вывалили из него три здоровых мужика. В клуб направился высокий голубоглазый блондин.