С мужчинами легче.
Алексей Владиславович Фролов имел нижнюю часть лица немного вытянутой. Развиты желваки. Губы узкие. Этот человек решительный, сильный, но тщеславный. Он лидер и добивается желаемого. А ещё его все боятся.
Поэтому, когда он говорит: «Сядь ко мне на колени», я иду и сажусь.
Однажды, когда я стану очень смелой, я спрошу, почему он так странно ко мне относится. В прошлый раз, когда я задала такой вопрос, он с шипением поинтересовался, что собственно меня не устраивает.
Я поняла, что тема для него неприятная, решила оставить этот разговор на потом.
Удобно расположившись на коленях старика, я уронила ему голову на плечо и стала смотреть, что смотрел он.
Алексей надел очки и внимательно изучал вечерний фиксинг лондонской биржи. Поглаживал меня по волосам.
Ощущение, что я красивое домашнее животное посещало меня именно в эти моменты.
– Каспера опасайся, – прошептал Алексей, листая ленту своих новостей.
– Хорошо, – я старалась всегда с ним соглашаться.
– Он приезжал на разборки со мной, – поведал мне отчим, задумчиво и устало. – Решил разорить меня. С Каспером Роком у меня конфликт.
– Я поняла.
– Вот и отлично, – он отложил планшет в сторону и чуть заметно улыбнулся. – Что тебе снилось сегодня?
– Не поверишь, – я вдруг вздрогнула. – Я качалась на качелях, прямо над пропастью. И было жутко. Ноги сводило и щемило низ живота. Так сильно я боялась.
– Со страхами надо бороться, – он стал скидывать меня со своих колен. – Беги, котёнок.
– Спокойной ночи, – натянуто улыбнулась я.
И побежала из кабинета.
Почти вот так проходил каждый вечер с отчимом. А Маша видела, что мы уединяемся, и что она там думала, даже тайной не оставалось. Все знали, что я «папина любовница».
– Девяносто три, пятнадцать, семь и двадцать. Девяносто три, пятнадцать, семь и двадцать.
В доме стоял полумрак. Свет попадал в большие окна с улицы. И атмосфера в этом замке была сказочной и фантастичной. На паркете отражались светлые лучи уличных фонарей с извилистыми тенями.
Я прыгала с одного светлого пятна на другое. Достигла широкой винтовой лестницы. Медленно поднималась, гордо и торжественно кружа вокруг ёли. На втором этаже остановилась и посмотрела вниз. Держалась за холодные перила. Высоко. А я живу на третьем.
Поднялась ещё выше. Там был холл с высоким арочным окном, на подоконнике которого была организована тахта с тёмно-бардовыми подушками.