— Или мастера-наблюдателя, — с хитрой улыбкой согласился Шэх-Зу.
Чёрные глаза насмешливо блеснули. Единственная неизменная черта в нём, находящая отражение даже на проклятом клинке. В остальном же это сейчас была самая настоящая Сина, только в странном костяном «одеянии», очень отдалённо напоминающем доспех. Роговые наросты лишь местами покрывали плотной чешуёй женственное тело, открывая голый живот, длинные стройные ноги и плечи с хрупкими ключицами. Даже грудь он прикрыл всего лишь «сеточкой», спрятав только сосцы.
— С размером просчитался, у оригинала меньше будут, — скользнув равнодушным взглядом по развитым полушариям, заметил Туррон.
— Я надеюсь, что дорастёт, — рассмеялся Шэх-Зу, погладив груди.
— Если это и есть твоя боевая форма, то протянете вы в таком виде недолго, — заключил Старейшина, отвернувшись от меча, и двинулся вперёд.
Клинок мрачно усмехнулся, смотря на удаляющегося великана.
— Мне казалось, ты знаешь, как выглядит боевая форма, — полные алые губы изогнулись в презрительной ухмылке. — Ведь у вас сейчас томится в заточении мой собрат, — совсем тихо закончил Шэх-Зу.
— Всего лишь отдыхает от трудов, — ответил Туррон, плохо спрятав насмешку в голосе.
Он почти скрылся за деревьями, и Шэх-Зу был вынужден последовать за ним.
— Куда ты идёшь? — догнав Старейшину, спросил Клинок.
Вопрос был лишним, Шэх-Зу и сам чувствовал приближающееся неустойчивое марево, к которому направлялся великан.
«Проверить меня решил, — мрачно думал меч, прожигая злым взглядом широкую спину. — Ладно. Мне тоже интересно посмотреть, на что ты способен здесь, пень старый…»
— Мой уровень тебе не по зубам, — словно прочитал его мысли Туррон, — мы идём к границе.
— Ещё через пару тысячелетий дотяну, — флегматично ответил Шэх-Зу, пожав плечами.
Громкий издевательский гогот прервал размышления меча, заставив его задрожать от бешенства.
— В таком случае, мечтатель, тебе нетрудно представить, где буду я через эти пару тысяч лет, — ехидно заметил Туррон, и сухо отрезал, — ты всегда будешь тащиться за мной хвостом, смирись с этим.
Шэх-Зу остановился, в тёмных глазах зажглись кровавые огоньки опасной ярости. С трудом преодолевая бешенство, Клинок двинулся за Старейшиной.
«Это всего лишь проверка, — уговаривал он себя. — Провокация. Нельзя. Он только этого и ждёт, сволочь… Нельзя. Не за этим мы здесь».
Граница представляла собой широкую бурную реку, грозившую унести стремительным течением любого вступившего в опасные воды. Наблюдатель молча остановился на песчаном берегу и сложил на груди руки, любуясь открывшейся картиной. Тёмно-сизое грозовое небо уходило до самого горизонта, освещаясь редкими зарницами. Далёкий берег поднимался над водой узкой чёрной полосой, практически неразличимой в царивших здесь сумерках.