– Не вздумай, – дёрнул меня от ограждения Дёма.
Он уже был раздет. Только и мелькнули передо мной брендовые боксёрки и волосатые ноги. Демьян нырнул в реку следом за Егоровым.
Народ сбегался со всех концов. На набережной подняли панику. Море вопросов: «Что случилось?»
Бандит, совершивший акт насилия над Пашей, быстро ретировался и исчез в толпе. А рыжая, осознавшая всю жестокость ситуации, заныла и, сунув, все пять пальцев, в свой большой рот, отчаянно разрыдалась.
Сердце замерло. Я не двигалась и почти не дышала. Выпучив глаза, смотрела на воду, ожидая, что Дёма вот-вот выплывет. И мне было уже неважно с Пашей или нет. Чёрная пучина поглотила моего любимого сводного брата. Нет!!! Не брат он мне.
Он мой любимый мужчина!
* * *
Я заныла, чувствуя, что пора дальше раздеваться и нырять следом.
Но тут Демьян показался на поверхности воды. Он держал Пашу за подбородок предплечьем и неумело спасал утопающего, маясь и пытаясь не уйти на дно.
– Дёмочка, Дёмочка, – плакала я, от пережитого кошмара.
Быстро собрала его вещи и понеслась в сторону трапа. Вылетела с корабля на пристань. Цокала каблуками по каменным плитам и смотрела, как люди помогают Демьяну вытаскивать Пашу на дорожку.
Перед глазами моими, как на стекле от капель дождя, всё смывалось и переливалось отблесками фонарей. Я плакала, пытаясь уговорить себя, что всё хорошо с моим Дёмочкой.
Он красавец!
Мой Демьян –Аполлон Бельведерский. И писюн под трусиками после холодной воды, прямо, как у древней статуи.
Я бросилась ему на шею. Мой холодный! Мой сладкий герой!
– Дёмочка, Дёмочка, – рыдала я.
– Всё хорошо, малышка, – посмеивался Демьян, но не так, как раньше. Без издёвки, с ласковой любовью в словах. Приобнял меня.
Я помогала ему одеться. Шмыгала носом, застёгивала пуговицы на рубахе. А он мне улыбался, с трудом мокрыми ногами залезая в штанины.
Пашу откачали. Он лежал на дорожке в окружении людей и был похож на окуня, которого вытащили из воды. Глаза вылупил и ртом хлопал.
– Трезвит! – крикнул Паша и почему-то рассмеялся. На нём повисла рыжая девушка.
Дёма вступил в свои туфли и взял меня за руку, повёл в сторону стояки для машин. В своих ладонях, я растирала его ледяные пальцы. Смотрела с глубокой влюблённостью на его бледное в свете фонарей лицо. Такое правильное и строгое. И сам он весь правильный и строгий до мозга костей.
Молча сели в его машину. И улыбались. Он иногда отрывал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня.
– Что случилось? – не хотелось портить ласковую атмосферу в машине, но он меня напугал своими воплями в трубку.