Странные, кривые и разлапистые деревья с длинными ветвями, но плоскими кронами и почти без листьев были словно нарисованы акварелью на серо-розовом небе, тронутом рассветом. Чуть ниже плоских и корявых крон темнели пушистые верхушки самых обычных сосенок. А дальше все тонуло в белой пелене, и было совершенно непонятно, где заканчивается пар от горячих источников и начинаются снежные, словно взбитые миксером, облака.
Кальдера Каванараги возвышалась даже над ними. В золотых лучах светила, подаривших ей четкость и безаппеляционность факта, жуткого, но от этого не менее прекрасного. Огромная заснеженная гора выглядела так, словно только что, лично, родила солнце... И где аплодисменты, господа?
Руслан бы и поаплодировал, зрелище того стоило - но не хотелось нарушать тишину, которая была такой абсолютной, что ее можно было потрогать руками, нарезать кубиками, упаковать и наклеить бирку: "Тишина совершенная, сорт премиум".
Стоило ли ради этого умереть? Вопрос спорный. Но увидеть - стоило. Однозначно.
Сейчас бы еще чашечку кофе и какой-нибудь бутерброд с рыбкой и все - жизнь удалась!
И она, таки, удалась. Аромат кофе психолог почуял задолго до того, как на террасе появился принц.
- На кухне спер? - поинтересовался Руслан, принимая здоровенную, но отчего-то легкую коричневую кружку без ручки странной, шарообразной формы. Ее полагалось держать в ладони, за дно. Психолог морально приготовился обжигаться, но кружка оказалась всего лишь горячей. Вполне терпимо горячей.
- Это дом моих предков. Если бы они были против, ничего бы не получилось, - отозвался Нари.
- Аргумент, - согласился Руслан. - Еда для Бантика?..
- Уже. Она даже поела. - С тем, как Руслан переделал имя лисы, оба смирились. И принц и лиса. - Для Сейди ее служанки принесут и оставят, ей готовят как и раньше, но в последнее время ее не получалось накормить.
- А пробовали?
- Думаю, да. Она нужна Аю и лучше - на ногах.
Руслан подумал, что вот такое объяснение их сказочного везения, террасы, кофе, одеял и всего прочего его устраивает гораздо больше, чем традиции "невидимости" изгнанников и боязнь прогневить предков.
Глава рода отлично знал, что "блудный попугай" тайно вернулся. Может быть, он и распорядился открыть дверь и выпустить лису.
Психолог ничего не знал о местных традициях, даже меньше, чем ничего. Но зато многое - о пиаре и политтехнологиях. Картина о "жертвенной деве" могла выглядеть по-разному. Одно дело, когда прекрасная принцесса в праздничном халате, расписанном вручную лучшими мастерицами дома, сама уходит в закат... Это величественно, эпично, трагично и очень легко трансформируется в красивую легенду о благородном самопожертвовании одной из местных высших аристократок.