— А как же вы? — Ильнар продолжал напряженно сидеть в ожидании ответа, следя, как женские пальцы быстро расправляются со шнуровками на рукавах куртки.
— Я тоже буду там спать, — почти равнодушно отозвалась Исса, распуская ворот. — Нужно восстановить силы.
— Слушаюсь, Госпожа, — Ильнар, как ни в чем ни бывало вернулся к своему занятию. Сапоги отправились под стул, а сам дроу с удобством расположился на кровати. Снимать всю одежду на ночь глупо, ведь в случае нападения теряются драгоценные мгновения, что может стоить жизни.
Исса легко скользнула под одеяло и прижалась к мужчине.
— Я и забыла, какой ты горячий, — еле шепот растворился в ночи, словно его и не было. — Спи.
* * *
Проснувшись на рассвете от дробного стука в люк, Исса не сразу открыла глаза. Что-то не так, и она хотела понять, что именно.
Небо только начинало светлеть, становясь серым с нежным розоватым отливом. Тени в комнатах оставались глубокими, скрывая от людских взглядов все, что творилось под покровом ночи.
Женщина лениво протянула руку и нахмурились — постель была холодной. Царящая вокруг тишина (не считая повторившегося стука) заставила насторожиться и глянуть сквозь полуоткрытые веки на распахнутое окно, самолично закрытое на ночь.
Исса моргнула, и на фоне неба возник мужской силуэт, словно соткавшись из теней. Ильнар — она узнала бы его из сотен. Но сейчас поклялась бы, что еще миг назад его не было.
Скрип петель, негромкий разговор, запах запеченного мяса, стук люка — таверна просыпалась вместе с городком.
— Госпожа, — теплое дыхание коснулось щеки, отозвавшись мурашками в позвоночнике. — Нам пора.
— Встаю, — недовольно буркнула Исса. И, не сдержавшись, добавила: — Не делай так больше.
— Не то? — отозвалась со смешком темнота за спиной.
Ночь не только давала им силы, но и пробуждала не самые лучшие черты характера. Заносчивость. Непокорство. Строптивость. Однако слово Матери оставалось законом всегда.
— Накажу, — спокойно отозвалась Исса, поднимаясь с постели. Из-за остриженных волос голова была непривычно легкая, что вызывало недовольство, и женщина с досадой взъерошила жалкие остатки косы, ставшие торчащими вразнобой кудряшки.
— Слушаюсь, — покорно поклонился Ильнар, вновь вызвав назойливый рой вопросов у своей Госпожи. Действительно подчиняется или нет? Она и сама прекрасно понимала, что по-детски зацикливается на болезненном любопытстве, что отгоняло прочь иные тревоги и сомнения, но ничего не могла поделать.
Хотелось протянуть руку, коснуться волос, зарыться в них пальцами, жестко сжать и запрокинуть голову мужчины, воина, с жадностью вглядываясь в его потемневшие глаза, гадая, что именно на этот раз вызвало тьму. Желание? Отпор? Унижение? Люди бы добавили: любовь. Но дроу, привыкшие не жить, а отвоевывать себе жизнь, не знали этого слова. Даже самыми жаркими ночами в самых желанных объятиях ни одна из Матерей ее уровня не скажет этого. Даже мысли не возникнет.