— Нет, — коротко ответила Исса, вновь устремив взгляд на огонь.
Они путешествовали вместе уже три дня. Три дня по едва заметным звериным тропинкам, так быстро, как они только могли двигаться — лишь бы очутиться подальше от поселения, где кто-то из людей оказался настолько умным и подлым, что чуть не угробил дроу не своими руками, но так, что можно все списать на силы природы.
Умно. Тонко. Достойно самой жестокой казни.
Исса была уверена, что порошок продал лекарь. Скорее всего, охотники и другой сброд использовали его для приманивания болотников — чем гоняться по топям, лучше подождать, пока добыча к тебе сама придет. Видимо, использовали не в такой концентрации или не в таком количестве.
Лекарь тоже умрет. Когда расскажет, для кого именно изготовил эту мерзость.
— Я не верю, что обычный человек может понять тварей. Он не тот, за кого себя выдает.
— Может тогда…
— Нет, — мягко отозвалась женщина, задвигая обратно кинжал, почти вытащенный из ножен в сапоге Ильнаром. Рука воина казалась обжигающе горячей, и Исса невольно задержала движение — желание согреться и забыть толкало на глупости. — Он принес клятву. Посмотрим, что будет делать дальше. Возможно, даст ключ к происходящему. Или — один из ключей.
Вздохнув и напоследок мазнув кончиками пальцев в нехитрой ласке по руке мужчины, Исса недовольно уставилась на костер. Тот все также потрескивал и стрелял искрами, но успокоения уже не приносил.
Исса невольно потерла запястье, где еле виднелся черный завиток — отражение заклинания верности, произнесенного посреди дороги из Топей, в грязи, над трупами убитых болотников. Только стаи падальщиков-воронов не хватало для вящей мрачности картины. Рисунок будет с каждым днем бледнеть, пока окончательно не растворится дня через три-четыре. Обычно для окончательного формирования связи требовалась неделя — и всю эту неделю принесший клятву дроу должен проводить в одиночестве, в отдаленной пещере с замурованным входом. Те, кто не выдерживал и сходил с ума, хоронили через неделю. Даже если они были живы, то все равно на этом свете не задерживались, отправлялись во тьму по дороге боли и безумия. Потому им милосердно перерезали горло и хоронили. Без почестей, без славы, по-тихому. Не выдержавший клятвы не заслуживал большего. Случалось подобное крайне редко, но — случалось.
Человечек, кем бы он ни был, подобного пережить не смог бы. Да и не могли они задержаться хоть где-нибудь на целую седьмицу. Потому — шли, но шли там, где не будет никого из людей. А болотники — даже если твари им тут и встретятся, пусть беседует. Работа заклинания не нарушится.