— Ну ты и рванула! — Сзади раздается голос Оксаны. — Давай уж открывай скорее. Может, чего стащили?
— Не думаю, нет! — Уже сижу на полу в прихожей и лихорадочно расстегиваю молнию. — Марат сказал, что, едва открыл чемодан, тут же увидел бирку с телефоном…
— И познакомился с твоей мамой, — хмыкнула Оксана.
— Да, и познакомился с моей мамой, — на автомате повторяю за мачехой, а сама нетерпеливо перебираю вещи. Хоть бы и правда в них не копался!
— Ну как? Правду сказал?
— Похоже на то, — осторожно выдыхаю, — в потайной карман вроде никто не лазил.
— А что там у тебя? Ого! Дневник? Ты до сих пор ведешь дневник? Хотя… чему я удивляюсь?
Оксанке явно хочется перемыть мне косточки, и обычно я позволяю ей это делать. Она не злая, иногда не очень тактичная, зато искренне хорошо ко мне относится. Марат не соврал — вещи он не трогал. Наверняка не листал мой ресторанный гид и не видел пометок, а планшет запаролен. Но это не самое страшное. Главное — дневник. Я веду его со школы. Вторая часть, первая — навсегда утеряна. Вместе с частичкой моей души.
— О чем задумалась, Метелица? Пошли в сад завтракать, если мои оглоеды еще оставили тебе что-то.
Оксана аккуратно закрывает чемодан, с любопытством косясь на толстую тетрадь. Не видел, снова убеждаю себя. Конечно, не видел. Если бы прочел, то не стал бы брать у мамы мой номер и звонить, не смеялся, не шутил бы в трубку, какие мы с ним растяпы. А я молчала, слушала его голос и робко улыбалась. Можно ведь, раз никто не видит. Может, и растяпы, но ухмылка этого Ярослава у меня до сих пор из памяти не уходит. Наверняка специально поменял наши чемоданы. Гад ядовитый!
— Садись давай и ешь как следует!
Перед глазами возникла здоровая миска с оладьями, пиалушка с домашней сметаной, а еще варенье. Три: с клубникой, с вишней и мое самое любимое — апельсины с тыквой.
— Кваска налить?
— Да! Давай! Натуральное пекло!
— Это ты еще в начале июля к нам приехала, сама знаешь, что в августе будет.
— Знаю. Но Волга рядом, да и на Дон можно смотаться.
— На выходных отца твоего попрошу, вот и махнем все вместе.
Родители развелись четыре года назад, когда я школу заканчивала. Одиннадцатый класс, время поступления. Разводились шумно и со скандалом, до сих пор через зубы разговаривают друг с другом. И каждый раз, когда я уезжаю к папе на лето, у мамы истерика. Только в этом году как-то спокойно прошло.
— Люб, ты помнишь, что я про вечер говорила? И не смей даже отказываться!
Оксанка сердито хмурит брови, а мне хочется расхохотаться. Да, внешне она — натуральная тридцатипятилетняя бой-баба, а я — божий одуванчик, на двадцать один год едва ли выгляжу, особенно когда не накрашена, как сейчас. Но по факту с ней очень уютно и ненапряжно. Мама, конечно, никогда этого не узнает, но я рада оттягиваться в Волгограде каждое лето. И приезжаю сюда даже не столько ради отца, который круглосуточно впахивает на своем «Красном Октябре», а чтобы вот так утром сидеть с Оксаной в саду под яблонями, лениво жмуриться, слушать местные сплетни да кивать на ее рассказы про хозяйство.