Утро пятницы приносит в постель яркое солнце и отличное настроение. На душе легко и светло. Даже срочные дела, прилетевшие из учебного управления, не стерли улыбку с лица. Максим предложил отношения. Настоящие отношения.
Переношу в файл отчеты преподавателей, стараюсь не накосячить, чтобы потом не переделывать и уйти вовремя. Я хочу увидеть По, посмотреть на нее и понять, что чувствую. Мне не нужно ее разрешение, чтобы встречаться с Максимом, мы оба взрослые люди, особенно если сложить наш возраст и поделить пополам. Я очень беспокоюсь за нее. Знаю, что, когда она придет в себя, я ей все объясню. И она мне расскажет, зачем следила за Максимом. Хотя я этого точно не знаю. Может, ее интересовал не Генварский, а Дугин или еще кто.
В училище не задерживаюсь ни минутой дольше, чем нужно, хочу побольше времени побыть с Полиной.
Больница встречает привычной толпой у регистрации, специфическим запахом и… отсутствием Львова. Я уже привыкла с ним разговаривать каждый раз, когда прихожу сюда, но сегодня меня встречает медсестра. Та самая, которая переживала, есть ли у нас деньги.
— Приходила в себя пару раз, на слова реагирует, даже пыталась сказать что-то.
— Ого! Это же здорово! Я больше недели не могу с ней поговорить, врач говорил про отек мозга, что ее нельзя тревожить, что она очень редко и ненадолго в сознании.
— И сейчас не сможете. Спит она, почти все время спит. Ей уже должно быть лучше, но это вы у доктора потом спросите.
Никак не привыкну видеть По такой — спокойной и молчаливой. На голове становится меньше бинтов, но лицо по-прежнему бледное.
Вытаскиваю из сумки фотографии в рамках, давно их нужно было принести. Пусть увидит, как придет в себя, маму, меня, себя…
— Я тебя очень люблю, — шепчу, потому что боюсь нарушать звенящую тишину палаты. — Ты поправишься, и потом я тебе все-все расскажу. Обещаю.
— Пешкова! Марина! Вы спите?
Грозный окрик профессора Антоновой заставляет подскочить на столе, стопка распоряжений, которые надо подшить в папку, разлетается по полу от неловкого движения локтя.
— Оу! Я не вовремя зашел? — ехидный голос за спиной еще больше добавил раздражения. — Ключи от мастерской Светлана Аркадьевна оставила на столе. Просила меня забрать.
Голованов! Его каким боком занесло? Просто вишенка на торте.
— Вовремя, Глеб. Чего стоите как истукан, помогите Марине, потом ключи забирайте. Шевелитесь! Оба!
За что уважаю Антонову — рявкает она на всех одинаково: и на сына директора, и на делопроизводителя, то есть на меня. Быстро собираем листы по полу — Голованов не посмел ослушаться, что-то зло пробормотал под нос, но Антонова даже головы не повернула к нему. Лишь бросила через плечо: