Скотина! Хорош же! Я почти готова, не думая, согласиться даже свою душу заложить, лишь бы отыскать убийцу и наказать с особой жестокостью.
И в этот момент я сделала наибольшую ошибку, которую могла бы сделать — посмотрела на свежеусопшуюЭнжелуМейринг. Проклятье… А ведь возможно, это по моей вине она погибла. Возможно, это из-за того манускрипта… Да что там… не возможно, а точно. И не укради его я, украла бы жена лорда Мейринга, доставила бы тому самому странному и страшному заказчику и… осталась бы жива. Вот только манускрипт заинтересовал ещё одного человека, и найти его практически невозможно, учитывая правила кодекса скупщиков.
Вобщем, я почувствовала себя виновной в её смерти. И как бы ни хотелось развернуться и хлопнуть дверью, а не засветиться с потрохами и пугающим меня даром — я обречённо обронила:
- Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы раскрыть это убийство.
- Очень рад, что вы наконец решились, мисс Оушен!
- С тебя бутылка виски. И тергейская сигара, — тут же вставил своё слово Хэнк, отчётливо давая понять, к чему все эти откровения и наставления с его стороны.
Сволочь!
Я сжала кулаки от злости и в руке мягко хрустнуло то, что мне сунул патологоанатом. Это оказался клочок вощёной бумаги, на котором было выведено: “Суамский причал. Среда. 10:15”.
«Говорить правду — это настоящее искусство. В этом деле нужно особое чувство меры. Ибо правды нужно говорить ровно столько, чтобы возникало как можно меньше вопросов, в ответ на которые придётся лгать».
Вот я и думала, колупая лимонный торт и изображая растерянность и страх, какую правду можно говорить, а какая только для меня. Юной леди, открывшей в себе непонятные способности, которые пока ничего хорошего в её жизнь не привнесли — подобные чувства в самый раз.
Первая и, похоже, самая важная правда — манускрипт. Можно ли о нём говорить? Что-то мне подсказывало, что это именно та правда, которая порождает столько вопросов… Притом у меня самой. Что было в той писульке, что за ней охотятся и даже готовы убивать? Можно было бы спросить у ростовщика — кому он её сбагрил, но подозреваю, что или его уже отправили на тот свет, или отсыпали столько денег, что у него либо провалы в памяти начали случаться, либо развился преждевременный склероз. В общем, проверить можно, конечно, но надежды на положительный исход не так уж и много.
А выяснить иначе — сложно! Потому единственный человек, который действительно мог бы дать ответ на этот вопрос — лорд Мейринг. Да только захочет ли он делиться со следователями семейной тайной. Разве что от его откровений будет зависеть честь семьи… А вот тут можно и покопаться. Лорды — они зачастую такие… лорды, и думаю, уж что-нибудь постыдное в их биографии обязательно найдётся. Не у самого старикашки, так у его сыновей.