Что ж, мне остаётся только сидеть и ждать результата.
Чем я и собиралась заняться. Но взгляд случайно наткнулся на клочок измятой бумаги. Похоже, выпавший из кармана Коллинса.
Как всё же хорошо, что я практически никогда не мучаюсь сомнениями по таким пустякам, как подслушивание, подглядывание и копание в чужих вещах.
Потому я быстро подняла и развернула бумажку. И, охнув, выронила.
На ней резкими штрихами карандашом был изображен Пёс… тот самый Пес, который теперь навеки поселится в моих кошмарах… тот самый, при воспоминании о котором у меня до сих пор начинают шевелиться волосы на голове, а рисунки на руках — невыносимо чесаться.
Всё же стоит мистера Коллинса тоже порасспросить о том, что ему известно о «мужчине в тумане»… Кажется мне, что знает он довольно много… Вот только что захочет рассказать?!
Бывает, время останавливается.
Или, скорее, не так. Кажется, что прошло несколько часов, а на деле — едва ли пара минут. Когда такое чувство, что на циферблат часов кто-то пролил мёд и секундная стрелка невыносимо тяжело, вздрагивая, перепрыгивает к следующей цифре.
Эта ночь для меня и стала таким замершим временем. Неимоверно долгая ночь, которой, казалось, не было конца.
Мистер старший следователь метался в лихорадке и бреду. И как бы мне ни хотелось ему помочь, сделать хоть что-нибудь, всё, что могла — бессильно сжимать кулаки, кусать губы и вытирать его взмокший лоб влажным полотенцем. Бегать от кухни до дивана в гостиной, не в силах усидеть на одном месте и… молиться.
Проклятье, я так давно молилась! Настолько давно, что не уверена, что правильно повторяла слова молитвы. Остаётся надеяться, что богиня-мать и так знает, что я ей хотела сказать, и святые отцы не врут, когда говорят, что «Окаш читает нужды ваши в ваших сердцах». Но то, что выздоровление мистера следователя было моей первейшей нуждой — совершенно точно и неоспоримо.
Вот и вся моя помощь, по сути. Одни только нервы. Благо я ещё имела стальную волю, и в истерики обычно впадаю уже после того, как выяснится, что всё хорошо…
А! Ещё один раз всё же я оказала помощь больному. Когда Роб пришёл в себя, поднесла ему кружку с водой к губам. И по-моему, ему после этого стало немного лучше. По крайней мере, он перестал стонать и вздрагивать. Правда, в воду я домешала настойку сиверии — ту самую панацею от всех болезней, которую нам давала тётя Роза. На свой страх и риск. Ибо бес его поймёт, как на этих магов действуют обычные лекарства. Но о негативных последствиях я старалась не думать и мечтала только о том, чтобы эта демонская ночь скорее закончилась.