Она была красива. Hе той томной жалкой красотой придворных дам Ламесты, не роковой вульгарностью женщин из клана Шэра, она была красива как может быть красива только девушка с севера, строптивая и грациозная горная лань. Я поймал себя на том, что не могу оторвать глаз от ее острых плечей, обтянутых черным шелковым плащом, от немного раскосых зеленых глаз, мерцающих в полутьме как дивные драгоценные камни, от чистого бледного лица, на которое бросало неровную тень заходящее за холмы солнце.
Это было неправильно - воин не должен отвлекаться на такие вещи.
Поэтому я забыл про нее, вычеркнул из этого мира, оставив в нем только три вещи - его, меня и кинжал. Все остальное не играет роли.
Я шел по их следу два долгих дня. Два дня и две ночи я читал путь, которым они прошли, как мудрец читает таинственные письмена далеких веков. Они оба были сильны и выносливы, но на моей стороне была скорость и опытность - они так ни разу и не увидели меня, хотя я все время оставался близко, в одном или двух перелетах стрелы. Он был мрачен и молчалив - он был воином и чувствовал погоню, она - подавлена и замкнута в себе. Сопротивляться она не пыталась уже к концу первого дня.
Я смотрел на них, прячась в высокой траве и сливаясь с зеленью на ветви дерева, я не спускал с них глаз, замерев между корнями и погрузившись по шею в холодную проточную воду. Я не просто смотрел - я ждал. Каждое мгновенье тянулось невыносимо долго, но оно приносило свои плоды - я начал понимать его, высокого воина в черной кольчуге и со странным мечом на боку, я почти стал им и всегда знал, на какую тропу они свернут и где выберут место для привала или ночлега. Два дня и две ночи следовал я за ними, не спуская с него глаз, выискивая ту трещинку, куда можно было вонзить кинжал. Я внимал каждому его движению, впитывал, словно губка, каждое произнесенное им слово. Лишь затем чтобы найти его уязвимое место. Уязвимое место непобедимого воина-великана, который на моих глазах один вырезал лагерь виндов-кочевников за неполные две минуты и одним ударом прикончил огромного кабана.
Hо щели не находилось, этот человек воистину был сделан из черного дерева, и я шел за ними дальше. Я знал - рано или поздно Высшие вспомнят своего потомка. Hабравшись терпения, я следовал за ними все дальше и дальше.
И я оказался прав.
К полудню второго дня воин упал, споткнувшись о спрятавшийся в густой траве обрубок дерева. Он даже не вскрикнул, но я видел, как побледнело его лицо и понял - мое время наконец пришло. Он нашел в себе силы продолжить путь, но одна нога у него почти не гнулась, он волочил ее за собой, опираясь на рукоять меча. С трудом сдерживая нетерпение, охлаждая жарко бурлящую в жилах кровь, я крался за ними к последнему перевалу, удерживая непослушную руку, которая все время порывалась выхватить кинжал из ножен.