Все началось с того, что старой женщине понадобились очки. В общем-то с ней это часто случалось, по меньшей мере каждый раз, когда она собиралась что-нибудь почитать. Так что удивляться было, конечно, нечему. Кроме того, по-хорошему, это все-таки были ее очки — уже порядком потертые, чуть перекошенные очки в толстой золотисто-коричневой оправе, с дважды заклеенной левой дужкой. Уродливые стекляшки, без которых она, насколько понимал томте, ничего толком не видела. Ну, читать уж точно не могла. Очков нигде не было, и старая женщина, похоже, ужасно расстроилась.
Вообще, если на то пошло, то старая женщина была не такой уж и старой. Томте не знал, считают ли ее старой окружающие, но, кажется, по человеческим меркам она была… как это они говорят? Ах, да! Дамой средних лет. Просто в голове томте не слишком укладывалось, как это годы могут быть средними? Фейри — все фейри, включая томте, ниссе, брауни и им подобных — бывали или юными, или взрослыми. А вот люди — с ними все намного сложнее. Потому что даже самый древний фейри не бывает старым. Он не саморазрушается, как смертный. Томте (кстати, звали его Йеллу) был, конечно, взрослым, но не древним, и уж тем более не старым. Хотя и прожил среди людей целых четыре года.
Йеллу жил в доме старой женщины почти с самого начала. Конечно, настоящим хозяином дома был именно он, а старая женщина… В общем, она жила там до него, и он милостиво позволил ей остаться. Тем более, что она ему вовсе не мешала. Она была неплохой старой женщиной, в его дела не лезла, хотя и догадывалась о его существовании. Вообще, по законам фейри, позволять смертным узнать о реальности волшебного народца не разрешалось, но это узнать наверняка — например, дать себя сфотографировать, при том отчетливо, во всей красе. Если же какая-нибудь одинокая старушка просто верит в домашнего духа, помогающего ей по хозяйству — да пусть себе на здоровье верит! Ее же все равно никто всерьез слушать не станет!
А его старая женщина была именно такой. Иногда она немножко бранила его, ворчала себе под нос, но чаще хвалила, радовалась, что он есть, и даже регулярно оставляла ему сладости — эти их кексы, пудинги, тонкие блинчики с клубникой и сливками, и еще такие шоколадные пирожные, которые они зовут так же, как домовых фейри. И непременно — вот это уж непременно, даже если сладостей в доме не было! — большую кружку молока! В общем, Йеллу не имел особых оснований жаловаться. А уж молодая дочка, которая иной раз навещала старую женщину, была и вовсе страсть как хороша! Маленькая, рыжая, как спелая тыковка, глазищи синие, веселые, точно блуждающие огоньки и вся с макушки до пяток в искорках веснушек. Вот к ней бы томте насовсем переехал, да только она как будто не жила подолгу на одном месте. А какой томте домашний дух без дома?..
