Он хватает меня за запястье и разворачивает так, чтобы я оказалась лицом к нему. Его ноги обхватывают мою талию, и у меня нет другого выбора, кроме как согнуть ноги по обе стороны от его бедер.
В этом положении мои ноги раздвинуты, и хотя наши нижние половинки покрыты пузырящейся водой, я почти чувствую его эрекцию рядом с моей самой интимной частью.
Он запускает пальцы в мои распущенные волосы, и его взгляд скользит по раскрасневшейся груди. Мои соски твердеют под его пристальным изучающим взглядом.
Я выдыхаю только после того, как он снова переводит свои металлические глаза на мои.
— Я не сказал, что расскажу тебе все, я сказал, что расскажу тебе историю, которую я только что рассказал.
Разочарование пузырится в венах. Черт бы побрал его и его манипуляции. Настанет ли когда-нибудь день, когда он не будет тянуть меня за крючок, леску и грузило?
Но именно так обстоит дело с Эйденом. Если я хочу чего-то от него добиться, то мне нужно играть в его глупые игры. Мне нужно попытаться думать таким же извращенным умом, как у него.
Сделав успокаивающий вдох, я ненадолго закрываю глаза, прежде чем снова открыть их. Он смотрит на мой шрам с бесстрастным лицом.
Если бы только я могла прочитать его мысли и увидеть, что скрывается за этим фасадом.
То, что он так зациклен на мне, вызывает странное чувство уязвимости. Зуд под кожей расцветает на поверхности.
Не знаю, почему он одержим моим шрамом.
Или, в принципе, мной.
Если то, что я слышала из разговора Джонатана и Сильвер, правда, то Эйден должен ненавидеть меня, а не быть таким одержимым.
Но опять же, разве одержимость не является просто еще одной формой крайней ненависти?
— Имеет ли история, которую ты мне только что рассказал, отношение к тому, что я подслушала из разговора Джонатана и Сильвер?
Его взгляд неохотно оставляет мой шрам, встречаясь с моим.
— Возможно.
— Уф. Эйден! Дай мне что-нибудь.
— Я дал. — его губы кривятся в ухмылке. — Если ты будешь хорошей девочкой.
— Дай угадаю, это включает в себя секс с тобой?
Его ухмылка становится шире.
— Я буду тем, кто будет трахать, но да, милая. Это прилагается к пакету.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
Все это уловка. Вынос мозга. Что-то, что он использует в своих играх. Если я хочу знать правду и каким-то образом остаться невредимой, тогда мне нужно договориться о том, как выйти из его правил.
Он не получит всего.
Уже нет.
— Нет.
Он поднимает бровь, но его руки сжимаются в моих волосах.
— Нет?
— Если я буду следовать твоим условиям, ты получишь все, что захочешь, и, возможно, никогда больше ничего мне не расскажешь. — я кладу ладонь на его влажную грудь и провожу рукой вниз по твердому прессу. — У меня есть условие.