Он обнимает меня за талию, и я кладу обе ладони ему на грудь. Его сердцебиение гулко бьется под моими пальцами, и я мгновенно чувствую себя спокойнее.
Это похоже на мою собственную колыбельную, сделанную на заказ.
— Просто засыпай, — бормочет он своим хриплым голосом.
Я качаю головой.
— Почему нет?
— Что, если они вернутся? — я корчусь.
— Я буду рядом.
Он обхватывает мою голову рукой и кладет ее себе на грудь, будто я всегда принадлежала этому месту.
Как будто у него не может быть другого выхода.
Мы остаемся в таком положении еще несколько минут, и я слишком устала, чтобы бороться с чем-либо на данный момент.
— Помнишь, я говорил тебе, что буду защищать тебя? — я киваю, мои глаза начинают закрываться. — Это включает в себя монстров из твоих кошмаров, Эльза.
Я издаю неразборчивый звук, когда сон уносит меня прочь.
Эйден защитит меня от монстров в моих кошмарах.
Но как он узнал, что они были монстрами?
Я никогда не говорила ему об этом.
Верно?
Глава 20
Эльза
Когда я просыпаюсь утром, мне холодно и пусто.
Я спала в коконе объятий Эйдена, но сейчас его нет.
Из ванной тоже не доносится ни звука.
Я сажусь в постели и пытаюсь побороть волну разочарования, которая обрушивается на меня из ниоткуда.
Куда он делся?
Я напугала его своим кошмаром?
Я говорю себе, что Эйден не из тех, кого можно отпугнуть, но сомнения все равно закрадываются в голову.
Мой рюкзак лежит на стуле, а форма аккуратно сложена рядом.
Если он потратил на это время, это должно означать, что он не бросил меня, верно?
Укутавшись в одеяло, я встаю и смотрю в окно.
От его Феррари нет и следа.
Моя грудь сжимается так сильно, будто она вот-вот разорвется.
Эйден бросил меня в глуши.
Это так похоже на наш первый секс; он просто встал и ушел, не сказав ни слова.
Тогда я отдала ему свою девственность.
Вчера я открыла ему свое истинное, необработанное «я».
Он ушел после обоих случаев.
Волна гнева накатывает на меня — на себя, а не на него. Разве это не то, чего я хочу? Чем я так разочарована?
Раздраженно вздохнув, я быстро принимаю душ и переодеваюсь в форму.
Я ухожу отсюда и никогда не вернусь.
Давление в глазах нарастает, когда я оглядываюсь на кровать.
На кровать, в которой он заставлял меня чувствовать себя одновременно довольной и в безопасности — даже если он был придурком в первом случае.
Он не мог изобразить заботу в своих глазах. Он не мог притвориться, что обнимает меня и успокаивает мои кошмары после того, как я поцарапала его.
Для этого нужен особый человек.
Но он ушел.
Я сглатываю слезы и выхожу из комнаты. Он не доберется до меня. Если он хочет рассматривать это соглашение как нечто, связанное только с сексом, то так тому и быть.