— Что с семенами? — спросил я.
— Почти на нуле.
Опять весь день мотаемся по отделениям, и главный агроном снова и снова втолковывает управляющим, заведующим зернотоками и участковым агрономам простую истину: НАДО ЗАСЫПАТЬ СЕМЕНА В ХРАНИЛИЩА!
Словно он не был ни в пятницу, ни в субботу во всех пяти отделениях. Словно не говорил много раз те же самые слова тем же самым людям.
Выражаясь техническим языком, можно сказать, что коэффициент полезного действия главного агронома был близок к нулю. Иными словами, я еще не видел этого славного мужика в роли главного агронома. Он занимался эти дни чем угодно, но только не решением проблем, которыми по статусу положено заниматься главному агроному: на моих глазах он был контролером, погонялой, надсмотрщиком, толкачом, водителем своей персональной машинёшки, но только не главным агрономом.
Спрашиваю: какими же чисто агрономическими делами ему сейчас надо было бы заняться.
— Многими, — с тяжким вздохом молвил Владимир. — Например, позарез надо связаться с контрольно-семенной лабораторией и узнать, какую всхожесть показывают семена нашей твердой пшеницы. Неплохо бы и просто посидеть за столом в агрокабинете, подумать есть о чем: сравнить, скажем, данные по урожайности этого года с прошлогодними; посмотреть, какие факторы влияли нынче на урожайность, какая зябь лучше показала себя — августовская или сентябрьская; решить, какие поля следует пахать глубоко, а какие обработать поверхностно — пахота-то уже полным ходом идет…
Говорят: агроном не только технолог, но еще и организатор производства. Да что ж это за организаторская работа, если главный агроном элементарно подменяет своих подчиненных! Подменять-то подменяет, а толку от этого нет никакого. Ведь в совхозе пять отделений. Значит, пять управляющих, пять заведующих зернотоками, пять участковых агрономов, пять учетчиков… Это сколько же времени надо, чтобы каждому ежедневно объяснять во всех подробностях, что и как ему надо делать, да еще каждого проконтроливать!..
— А куда денешься! — пожимал плечами Владимир. — Некуда деваться, вот и носишься как угорелый с шести, а то и с пяти утра и до полуночи.
— А семена не засыпаются.
— Рано или поздно засыплем. Каждый год такая лихорадка с ними, а все равно к весне ни одно хозяйство не остается без семенного фонда.
— Только во что это обходится.
— Мы народ крепкий, выдюжим. А куда денешься? Партия сказала: «надо!» — вот и крутимся.
Девять вечера. Владимир обещал долго не засиживаться в конторе. За стеной басом, в отца, ревет двухгодовалый Сашка. Вот затих — то ли уснул, то ли добился от матери своего. За дверью послышался плеск воды и шарканье мокрой тряпки об пол. Немного погодя хозяйка попросила меня на время перейти в другую комнату.