Меня. В железной. Клетке.
Внутри будто развернулось цунами, закрутился ураган, я заметалась по маленькому пространству, пытаясь открыть дверь, которая уже была закрыта на ключ. А Клауд, похожий в темноте подвала на демона ночи, только смотрел и забавлялся, наблюдая над моими безуспешными попытками выбраться. Я царапала пальцами прутья клетки, выла раненным зверем, но уже тогда понимала своим воспаленным мозгом, что помощи ждать неоткуда.
— Моей волчице не пристало крутить хвостом во время течки перед другими! — вдруг яростно крикнул он и, развернувшись, в два пряжка поднялся к двери подвала.
Не веря в то, что он мог оставить меня одну тут, в темноте, в клетке, я завыла. Тугая боль в низу живота отдалась ударами тысяч иголок.
Вдруг дверь в подвал отворилась, впустив в это царство тьмы уголок света. Я замолчала: решила, что Клауд одумался и сейчас сделает то, что от него жду: откроет клетку и выпустит меня на волю. Но то, что произошло дальше, не укладывалось в моем понимании жизни, и навечно отпечаталось в мозгу: Клауд провел воду из сада в подвал. Тонкая кишка зеленого шланга, которым я поливала траву во дворе, извивался, будто бы протестуя, но Клауд с усилием затащил его в подвал. Разворачивая кольца зеленого садового шланга, он подошел ко мне вплотную, и, глядя прямо в глаза, прокрутил колесико, выпустив на волю холодную воду.
Из-за жара, который выжигал меня дотла, удар холодной воды показался мне лезвием стального ножа, который разрезал плоть на куски. Медленно и неторопливо. Я визжала, извивалась в углу клетки пытаясь спастись от натиска этой ужасной кары, но ничего не получалось: струи воды били меня холодом по горячему снова и снова. И все это время Клауд прожигал меня своими покрасневшими глазами, периодически заливаясь хохотом.
Экзекуция длилась три дня. Спустя вечность он пришел за мной, по колено в воде, которой накопилось в подвале от его жуткого развлечения, и взвалил на плечо и вытащил наружу.
Увидев дневной свет, мне показалось, что я умираю, будто бы свет в конце туннеля звал и манил меня. Клауд ударил меня несколько раз по щекам, чтобы я пришла в себя, подождал, пока я откашляюсь от ледяной воды, которая уже стала частью меня, и сказал:
— Жду — не дождусь твоего совершеннолетия.
Все эти два года я пыталась бежать, взывала к его разуму, разуму его отца, альфы стаи, но безрезультатно. Бесправная волчица ничего не могла сделать против воли единственного сына альфы. И это повторялось из раза в раз, из месяца в месяц. До дня нашей свадьбы.
И потому сейчас, ощутив ростки приближающейся течки, я запаниковала. А что, если меня ждет продолжение этого кошмара?