– Ого, какая у тебя машина! – восхищённо крутится Вовка. – Здорово!
Он прилип к окну, вглядывается во всё, что видит, тараторит почти без умолку, и мне нравится, как спокойно и терпеливо отвечает на бесконечные Вовкины вопросы Софья. Не чувствуется, что ей в тягость. Она к ребёнку внимательна, он её не раздражает. И меня тоже. Энергичный такой пацан, любознательный. Забавный.
Софьиного в нём ничего нет. Внешне очень разные. Будто и не её ребёнок вовсе. Но я одёргиваю себя: у мальчишки есть отец. Видимо, на него похож Вовка.
– Сколько тебе лет? – спрашиваю я у него.
– Пять! – гордо отвечает пацан. – Я уже почти взрослый и скоро пойду в школу!
Сильно сказано. Софья с любовью поправляет ему волосы. В машине тепло, она с Вовки шапку сняла и куртку расстегнула. А я не могу в руки себя взять. Пять лет. Это она его в шестнадцать родила, а в пятнадцать какой-то мудак заделал ей ребёнка. Судя по всему, только на это его и хватило, героя.
Хорошо, если это была подростковая любовь, но если это был кто-то постарше, я б ему при встрече кое-что оторвал и кое-что поломал.
Она такая… особенная. Хрупкая. И в то же время – сильная. Вот что я понимаю, когда злюсь на какого-то козла и невольно поглядываю на Софью через зеркало.
Да пёс с ним, с тем уродом. Он прошлое. А у такой девушки и такого классного пацана, как Вова, должно быть настоящее. Я взрослый здоровый мужик, крепко стоящий на ногах, но мне становится нехорошо при мысли, что ей пришлось пережить. Однако она устояла. Мальчишку растит. В институте учится. Подрабатывает везде, где может, чтобы на плаву держаться.
Мы приезжаем в заснеженный посёлок ближе к обеду. Здесь всегда спокойно. С виду кажется, что дом дремлет, но я знаю: это не так.
Снегу здесь больше, но дорожки расчищены, а стоит нам только въехать во двор, как почти сразу распахивается дверь. Лика в пуховой шали и длинном пальто на пороге, с лаем носится Бастинда, вырвавшаяся на волю.
– Приехали, – говорю я Софье.
Вовка, уже одетый, рвётся на волю. Он выкатывается из машины самостоятельно. Руками в варежках снег в воздух подбрасывает. Смеётся заливисто.
– Ты так и не дала ответ на моё предложение, – прежде чем мы выйдем, я должен услышать Софьино «да». Или «нет». Но об отказе думать не хочется.
– Я соглашусь на твою просьбу, – говорит она и тоже открывает дверь.
Ладно. Это важно. Всё остальное подождёт.
Я тоже выхожу. Успеваю ей руку подать. Вижу, как она колеблется, прежде чем вложить ладонь в мою. Чёрт. Кажется, всё намного сложнее, чем я думал. Она избегает прикосновений, а нам без них нельзя.