А ещё – телефонный звонок. Обычно она выходила на «сеанс космической связи» через интернет. А тут… я точно знал, о чём пойдёт речь.
– Сынок, дорогой, Лика сказала, что ты влюбился?
Влюбился?..
– Можешь не отвечать. Мужчины обычно такие скрытные, а ещё – до вас иногда тяжело доходят самые простые вещи!
Даже не видя маму, я мог легко её представить. Она у меня красавица. Главное её качество – прямота. Любит сразу в лоб, без предупреждения.
– Сынок, мы слишком долго ждали! Не подкачай! Ты же помнишь: у тебя две мамы, и обе тебя очень любят! Диего передаёт тебе привет. И, может, ты наконец-то приедешь к нам не один! Может, Новый год встретим вместе? У нас солнечно, красиво, море! Красота! Твоей девушке и её ребёнку очень понравится!
Мама частила, слова вылетали из неё, как из пулемётной обоймы.
– Я понял: ты турагетом устроилась на полставки, – успел я вклиниться в её пламенную речь.
– Я хочу видеть твои счастливые глаза, мой мальчик! Ну, и девушку, что делает тебя счастливой – тоже.
Мама ещё долго сыпала словами – щедро, как вольный сеятель, перескакивала с одного на другое – взбудораженная, радостная, оптимистичная.
Впрочем, она всегда была такой, но сегодня превзошла саму себя.
«Всё сложно, мама», – хотел я ей сказать, но не решился. Проще послушать её щебетание, поддакнуть в нужных местах, пошутить.
В какой-то момент я почувствовал себя в ловушке. Они обложили меня как зверя. И не то, чтобы я хотел противиться. Просто слишком стремительное развитие событий всегда вызывало желание притормозить. А против моих любимых женщин хотелось сыграть наоборот, чтобы не совали свои очаровательные носики в мои дела и не пытались командовать, подталкивать меня на несвоевременные подвиги, которые Софья вряд ли оценит.
Был в их птичьем базаре явный плюс: вечер я благополучно убил. И даже рука к телефону не тянулась. Ну, почти.
Софья
Все разговоры так или иначе вились вокруг Громова. Вовка его с языка не спускал, паззлы любовно наглаживал, распечатал коробку, пальчиками перебрал картонные кусочки, пытался считать (мы так с ним счёт, играючи, учили, незаметно Вовка втягивался и вообще не воспринимал это мукой, как другие обязаловки), сбивался, вздыхал, а затем сложил всё назад.
– И даже не начнёшь? – спросила, зная, какой он нетерпеливый.
– Нет, – мотнул ребёнок головой, жадно поедая паззлы взглядом. – Костя вернётся, вместе будем. Он обещал.
И у меня сердце сжалось. А вдруг не придёт? Что мы тогда будем делать? Вот этого я боялась больше всего: когда мы Громову станем не нужны, он уйдёт. И я ладно, а Вовка…